Большой в Большом. Главный театр России принимает белорусских коллег

Всадник дикой охоты Алесь Ворона (Станислав Трифонов) и Надежда Яновская (Елена Золова ) из древнего шляхетского рода. Фото Ирины Малаховой/Большой театр Беларуси

В свой 90-й юбилейный сезон Большой театр оперы и балета Белоруссии отправился на важные гастроли – в Москву, в Большой театр России.

Впервые таковые состоялись через семь лет после возникновения театра – в предвоенном 1940-м: тогда в столице СССР коллектив демонстрировал достижения молодой белорусской оперы и завоевал признание: получил от советского правительства орден Ленина и наименование «Большой». Последнее было оправдано еще и тем, что за год до того театр обрел свой дом – Иосиф Лангбард возвел на Троицкой горе в Минске великолепный дворец в стиле конструктивизма. К слову, одно из немногих в столице Белоруссии зданий, что уцелело в годы войны в тотально разрушенном Минске.

С тех пор белорусский Большой гастролировал в Москве не раз. С оперой реже, с балетом чаще, особенно в постсоветские годы: первая в последний раз гостила в российском Большом в 2004-м («Хованщина»), второй – в 2016-м («Витовт»). На этот раз театр привез и то, и другое: современную белорусскую оперу «Дикая охота короля Стаха» и мировую классику – балет «Щелкунчик». Ожидается, что в следующем году Большой театр России нанесет ответный визит в Минск: это станет хорошим подарком белорусскому тезке-побратиму, который в мае 2023-го будет праздновать свое 90-летие.

«Стаха» Москва уже видела, правда, весьма давно: в 1990-м белорусы привозили совсем свежую тогда оперу Владимира Солтана (1989) в постановке тогдашнего главного режиссера театра Вячеслава Цюпы. Эта работа жила на минской сцене долго – 22 года, получила Государственную премию БССР и была любима публикой. Теперь белорусский Большой решил второй раз «попытать счастья» на территории национальной классики, которая одновременно является и современной оперой.

Творчество Солтана, безвременно (в 44 года) ушедшего талантливого белорусского композитора, – своего рода апофеоз поисков белорусской композиторской школы советского периода, в котором она возникла и достигла впечатляющих вершин. Солтан – автор трех опер и двух симфоний: «Дикая охота короля Стаха» стала его самым грандиозным и известным сочинением. Его литературная основа – одноименная детективно-мистическая повесть еще одного белорусского советского классика Владимира Короткевича: широкой аудитории в бывшем СССР она известна по одноименной киноэкранизации 1979 года режиссера Валерия Рубинчика.

В повести Короткевича сплетены мистика, детектив, шляхетский и народный быт начала прошлого века: какая линия важнее, сразу и не скажешь. На поверхности удержания читательского интереса – необычная фабула, манящая интрига, загадочная и даже пугающая. Но глубже – другой пласт, быть может, более важный и интересный: история и характер народа, судьба края, его уникальность, непохожесть на соседей, которую узреть в землях «вечного пограничья» – между Россией и Польшей, между православием и католицизмом – надо еще суметь.

Музыка Солтана развивает эти мотивы. Здесь и народные сказительные плачи вроде щемящей лейттемы «Ой, летели гуси из-под Белой Руси...», роднящие «Дикую охоту...» с «фольклорными» страницами партитур других советских авторов – Щедрина или Гаврилина. И шляхетский гонор бальной сцены с роскошным вальсом, отсылающим к полонизированным страницам партитур Глинки, Мусоргского или Римского-Корсакова. И тревожный саспенс мистических сцен блуждания по замку Яновских всевозможных призраков. И наконец, грозная скачка потусторонних сил, собственно дикая охота – архетипический лейтмотив европейской мифологии, переданный композитором благодаря звуковой мощи и искусному сочетанию метро-ритмических и тембральных оркестровых средств с невероятной убедительностью.

Попытка синтеза столь разнородных мотивов неизбежно ведет к некоторой эклектике и даже рыхлости сочинения, но повышает столь удобную для современного зрителя кинематографичность оперы, когда контрастирующие по эстетике и настроению сцены стремительно и порой неожиданно сменяют друг друга. Интересен и фактически открытый финал оперы: в отличие от Короткевича, у которого все предельно ясно: темные силы повержены, лирическая пара (Надежда Яновская и Андрей Белорецкий) обретает покой и счастье, покинув место раздора и коварства (фамильное имение Яновских «Болотные ели»), у Солтана после апокалиптической кульминации – разнузданного пира преступной шляхты – звучит лишь протяжный хор со все тем же припевом про гусей, допускающий любую интерпретацию разрешения сюжетной коллизии.

Как раз финал и стал самым невнятным местом новой постановки (режиссер Анна Моторная, художник Андрей Меренков, костюмы Татьяна Лисовенко и др.): разрешение бурной сцены поединка злодея Дубатовка и благородного героя Белорецкого остается неясным для публики, а одинокие фигуры влюбленной пары на фоне природных красот могут быть поняты как угодно – как счастливое освобождение от рукотворного квазимистического морока как в реальности, так уже и в лучшем из миров. Остальное удалось постановщикам гораздо больше: в зримых образах воплощены и этнографический, и мистический компоненты, реалистические образы соседствуют с метафорическими, современное звучание постановке добавляет обилие видеоконтента (Нелла Огренич), что роднит ее с эстетикой спектаклей Михаила Панджавидзе, определявших в предыдущее десятилетие лицо белорусского Большого.

Сложную современную партитуру убедительно представил оркестр под водительством Юрия Караваева и хор Нины Ломанович, среди вокальных работ особенно запомнились мужские голоса – баритон Владимир Громов (Белорецкий), тенор Дмитрий Шабетя (Дубатовк), бас Андрей Валентий (крестьянин Рыгор).