Елизавета Авдошина
Юмор Петрушки рождается из тела артиста.
Фото Екатерины Чащиной/Фестиваль уличных театров в Архангельске
Виктор Панов собирает «уличников» с конца 80-х – начала 90-х, с тех времен, когда традиция уличного театра вновь, по сути, вернулась в Россию. В те же времена, к примеру, начинала свою историю и труппа бродячих комедиантов Славы Полунина. Архангельский фестиваль всю свою историю был международным. Но в последние годы пандемии и месяцы спецоперации стал всероссийским. Такое «импортозамещение» позволяет сосредоточиться на развитии локальной культуры, количеством постановок без труда заполняется афиша фестиваля. Вот только тяготеет российский уличный театр к мировым жанрам, и перекрытие границ вскоре снова может обернуться нехваткой кислорода.
Самый демократический вид театра впитывает все: от променада и театрализованного концерта до цирка, от фокусов с огнем до краеведческих «экскурсий». Причем уникальность архангельского фестиваля в поддержании этой демократии: зрители, как в старину, идут по городу и попадают на представление – без билетов и «первых рядов» (на улице уравнены и министр культуры края, и случайный прохожий). А актеры получают самое честное признание: количество зрителей, простоявших при любой погоде под открытым небом, зачастую не сравнится с аншлагом в театральном зале.
Театр «Пластилиновый дождь» показал пластический спектакль в воздухе – кольцо для акробатических трюков поднималось ввысь с помощью подъемного крана. Группа metazero представила парафраз проекта Марины Абрамович «В присутствии художника», который смутил зрителей, проходящих мимо, и заинтересовал тех, кто отважился взаимодействовать со статичными исполнителями исключительно посредством взгляда. Неоднозначно был встречен публикой и интеллектуальный перформанс труппы «Танцкружок», который обогатился за счет локации в Архангельске: на набережной Северной Двины с видом на водную гладь перформеры двигались по условному пространству, входя друг с другом в невербальные отношения по его «отвоевыванию».
Пространство для уличного спектакля становится смыслообразующим, особенно в таком городе, как Архангельск, который органично превращается в живые декорации от портового колорита до эклектичной застройки – с помпезным советским ампиром, деревянными бараками 30-х, «панелями» эпохи застоя и современными вкраплениями неформальной культуры. Так, петербургский театр «Цех» атмосферно сыграл спектакль о поколении, взрослевшем на песнях Цоя, возле гаражей, красочно расписанных граффити, а часть зрителей разместилась на одной из их крыш, сверху наблюдая за «вечеринкой» возле старого «москвича».
Отдельный уличный жанр, который вслед за Москвой и Петербургом (изначально, конечно, Европой) развивается в России, – это аудиоспектакль. Известной столичной компании «импресарио», которая привезла и отчасти адаптировала под Архангельск свой психотерапевтический спектакль «Пой, танцуй», где зрители во главе с «гидом» протанцовывают маршрут и участвуют в сеансе освобождения от социальных условностей, представили в городе достойную альтернативу. Театр драмы им. Ломоносова создал аудиопроменад «Поморские узлы». В спектакле зрители также надевают наушники – и идут по историческому центру, чтобы узнать любопытные городские легенды. О разгроме монастырского подворья советской властью, криминальном подполье в общественных банях начала века, становлении местной пионерии и трагическом финале экспедиции Георгия Седова к Северному полюсу, чье предсмертное письмо зачитывают зрителю, когда тот подходит к уже покоренной кораблями водной стихии. Пока спектакль, завязанный на приложение в телефоне, технически несовершенен, но его сценарий доказывает, что театр иногда интереснее технологий, хотя и вынужден им подчиняться в новом веке.
Уличный театр старается поразить воображение публики и поэтому оригинально работает с городской средой (на закрытии выступали российские мастера жанра – Инженерный театр АХЕ, – три дня только возводящие декорации на пристани для кинематического шоу). Но традиции площадного театра, сегодня отчасти забытые, имеют непреходящую энергетику и зачастую приемами народного искусства захватывают публику сильнее, чем вымышленные конструкции. Попытку возродить ярмарочный гиньоль предпринял Архангельский молодежный театр в спектакле «Чехов-фарш». На уличном помосте распиливали трех сестер, вынимали бутафорские кишки из девочки-вишни и продавали душу дьяволу. Начинающий режиссер Филипп Шкаев остроумно претворил чеховскую трилогию в жанре хоррора и буффонады, но пока опыта и мастерства режиссера не хватает для того, чтобы выдерживать контрасты черного юмора и увести артистов от поверхностного крикливого рисунка. Но сдержанность и чувство меры позволило избранным актерам удержать равновесие и даже музыкальность в гротескных образах – Лопахина (Антон Чистяков) и Аркадиной (Яна Панова). А талантливая травестийная роль писателя артистки Анастасии Хуртай, тонко чувствующей жанр, связала этот калейдоскоп эскизов.
Сердцевиной программы по праву стал моноспектакль Андрея Кислицина, сыгранный в Потешном дворе. Артист клоунады и пантомимы, носитель русской театральной школы и европейских шоу-технологий (отучившись в Новосибирске, работал в Cirque Du Soleil) возвращает зрителям Петрушку – персонажа мира. Остряк в красном кафтане, в шутовском колпаке и с накладным носом, отчего голос гнусав, – русский трикстер, демонический дуралей. Кислицин дополняет его американскими «штучками» – гипертрофированными зубами, как у Джокера, щегольским костюмом-тройкой. Юмор Петрушки рождается из тела артиста, которое фантастически пластично откликается и выкидывает фортели, а уж если Петрушка открывает рот, то шутки его опрокидывают всякую логику, напоминая публике, что театр лечит от предопределенности жизни.
Архангельск–Москва
