Вероника Словохотова
Максим Аверин в кровавом жилете в роли лермонтовского Евгения Арбенина. Фото с сайта www.satire.ru
Театр сатиры представил экспериментальный спектакль «Арбенин. Маскарад без слов» – это первая премьера театра при Сергее Газарове. Но премьера выглядит отнюдь не манифестом новых художественных принципов, а блестящей приманкой для зрителя. Режиссер-хореограф Сергей Землянский (назначен главным хореографом «Сатиры») заходит с козырей – жанр пластической драмы, броские контрасты в музыке и танце, Максим Аверин в роли Арбенина и, конечно, «страсти роковые».
Спектакль построен вокруг метафоры. Вместо маскарадных масок художник-постановщик Максим Обрезков примеряет статистам оторванные кукольные головы, которые пустыми глазницами скорее напоминают черепа. И если у Лермонтова маску надевают на лицо, чтобы снять ее с чувств, то здесь и чувств никаких нет. Светское общество – это сборище живых мертвецов. Когда Арбенин срывает маски с зевак, он видит безликие манекены. Его жена Нина, неземное существо, попадая сюда, запутывается в чужих интригах. Героиня, как девочка на шаре, пытается танцевать на такой же безглазой, только гигантской кукольной голове-маске. Эта декорация, с пухлыми щеками и красными губками, вся в потертостях и трещинах, словно игрушка, которую когда-то уронили на пол и выбросили на свалку. За Ниной хищно наблюдает ревнивец-муж – щеголь Арбенин был полон жизни и азарта, теперь же и он лишился человеческих черт.
Для Максима Аверина чистый язык тела не кажется органичным. Режиссер сделал ставку на звезду и народную любовь, а не на внутреннюю близость героя исполнителю. Пластически Арбенин скорее похож на каменного гостя, которому в тягость любое движение. Хотя дуэт с Майей Горбань от этого только выигрывает – ее Нина как будто призрак, сотканный из воздуха и света. Остальные персонажи теряют индивидуальные черты и сливаются с группой статистов.
Композитор Павел Акимкин проводит тему героини через весь спектакль – хрупким фортепианным вальсом он связывает экспозицию, когда Арбенин сидит у трупа жены и вспоминает прошлое, и эпизод с балансированием на кукольной голове. Нина буквально ступает как по нотам – скупой мелодический рисунок изображает робкое топтание на месте. В свадебном, богато аранжированном вальсе Арбениных слышны зловещие тона. Гости на маскараде слаженно двигаются, подобно роботам, в такт электронной музыке – неестественная и бездушная, она оглушает и ритмическим однообразием погружает в транс.
Цветовая символика костюмов близка музыкальной: кровавый жилет Арбенина, белое платье Нины, черно-белые одежды гостей на балу – у женских персонажей они откровенные, в таких в самую пору отплясывать канкан. Сценография решена в духе танцпола и кукольного дома. Колонны с кислотной подсветкой вращаются на поворотном круге, в их лабиринте маски шепчутся, под шорох бальных платьев передавая друг другу сплетни. Световая партитура (Александр Сиваев) – словно для дискотеки и мультипликационного хоррора одновременно. Спектакль превращается в кошмарный сон маленького ребенка. Это ночь в «Детском мире», где шалят хохочущие слепые игрушки, а злодей Арбенин разбивает очень дорогую и самую красивую фарфоровую куклу.
