Габриэл Бебешеля: "Звук – элемент Вселенной, который я всегда уточняю во времени"

Габриэл Бебешеля считает себя дирижером мира. Фото с сайта zaradyehall.ru

Афишу событий февраля в Московском концертном зале «Зарядье» продолжит выступление молодого румынского дирижера Габриэла БЕБЕШЕЛЯ: 14 февраля он встанет за пульт Национального филармонического оркестра России. Сфера деятельности дирижера масштабна: Бебешеля возглавляет три оркестра, среди которых – Симфонический оркестр филармонии имени Джордже Энеску в Бухаресте, занимается реставрацией утерянных партитур современных композиторов и исполняет старинную музыку. Накануне приезда румынского дирижера в Москву с ним побеседовал музыкальный обозреватель Виктор АЛЕКСАНДРОВ.

– Габриэл, с Национальным филармоническим оркестром России вы дебютировали несколько лет назад. Чем привлекает вас этот коллектив?

– Мы встретились однажды с маэстро Владимиром Спиваковым в Лондоне. Он попросил меня приехать и поработать в России с его оркестром. Наша первая встреча с московскими музыкантами произошла в 2017 году. С первых минут репетиции у нас сложились потрясающие творческие взаимоотношения, мы действительно почувствовали друг друга. Музыканты хорошо приняли мои идеи и поверили в меня. Что меня привлекает в Национальном филармоническом оркестре, так это то, что мы находим способы интерпретации музыкальных сочинений с разных сторон, но всегда приходим к общему решению. Этот оркестр обладает мягким и сбалансированным звучанием. Мне очень приятно было поработать вместе с ними над французской музыкой. После произведений Шабрие и Лало, которые мы исполнили вместе в прошлый раз, нынешняя программа снова не исключает французской музыки. Изумительный кларнетист, солист Оркестра де Пари Николя Бальдейру сыграет Рапсодию для кларнета с оркестром Клода Дебюсси.

– Наша с вами прошлая встреча состоялась осенью в Бухаресте на юбилейном XXV Международном фестивале имени Джордже Энеску. Там вы представили румынскую премьеру его оратории «Призраки». До этого события на немецком лейбле Capriccio была выпущена запись сочинения. Как возник этот проект?

– О, это довольно длинная история, которая еще связана с Москвой. Она началась с 1916 года, когда Энеску сочинял ораторию «Призраки». Румыния тогда переживала военное вторжение, но сохранила нейтралитет, а потом произошла атака на страну. Королевская семья покинула Бухарест и переместилась в Яссы вместе с Джордже Энеску. Композитор также отправил свои вещи и багаж в Москву вместе с хранителями вещей королевской семьи. Манускрипт «Призраков» так и не был восстановлен. Энеску всю жизнь старался найти и получить обратно ноты этой оратории, которую так и не успел закончить. Остались лишь наброски, в том числе фортепианная редакция. Композитор создал оркестровку сочинения, но неполноценно. Позже, в 1970-х годах, менеджер Национального музея Энеску в Бухаресте разыскал наброски сочинения и передал их композитору Карнелю Церано, который сделал реконструкцию оратории. В конце 1980-х была создана клавирная версия «Призраков», и затем это произведение вообще кануло в Лету. Я работал какое-то время вместе с Церано над разными манускриптами, мы много разговаривали о других сочинениях Энеску. И как-то он сказал, что у него есть эта оратория, но он уже слишком стар, чтобы продолжать работу над ее реконструкцией. И все-таки мы продолжили вместе эту кропотливую работу, надеясь довести труд Энеску до конца. Церано поручил ораторию другому композитору, чтобы грамотно оркестровать сочинение, а я внес кое-какие корректировки. Весь этот процесс занял около полутора лет, а затем, спустя некоторое время, я наконец-то получил в руки партитуру. Мы осуществили запись «Призраков» в Берлине вместе с еще одним произведением Энеску – Пасторалью-фантазией. Ее я исполнил вместе с Госоркестром им. Светланова.

– Джордже Энеску сравнивал артистов с апостолами мира, а классическую музыку считал языком сердец, несущим любовь и братство всем, кто разделяет ее верования и обычаи. Стараетесь ли вы следовать в своем творчестве заветам великого предшественника?

– Музыка объединяет людей всего мира. Наибольшей страстью для Энеску всегда оставались Бах и Бетховен. Он верил в единство музыки и братства. Язык музыки универсален. Дирижируя произведения Энеску, я всегда учитываю его персональные качества. Ведь большинство дирижеров знают только о его рапсодиях, меньше о симфониях. Погружаясь как можно интенсивнее и глубже в творчество композитора, я обнаружил множество сочинений, о которых Энеску никогда не рассказывал людям. Некоторые из них были вообще не окончены. Энеску всегда оставался критичным к себе. Он был феноменальным скрипачом и пианистом своего времени. Многие считали его игру гениальной как на скрипке, так и на фортепиано. Остались записи Джордже Энеску, свидетельствующие о его превосходном владении фортепиано. Энеску часто думал, что проживает тройную жизнь, поэтому необходимо было все успеть и делать массу дел одновременно. Именно поэтому в его наследии осталось так много неоконченных пьес. Этот пробел я сейчас как раз стараюсь восполнить, уже представил семь мировых премьер произведений Энеску, в том числе пьесы из архива французского музея композитора.

– Кто еще из румынских композиторов, на ваш взгляд, по-настоящему недооценен сегодня?

– Есть композиторы, творчество которых я очень ценю и уважаю. Один из них – Теодор Рогальский (ученик Равеля), один из лучших румынских композиторов в плане оркестровки. Также хотел бы упомянуть имена Михаила Жора, Филипа Лазэра и Дину Липатти – один из моих любимых композиторов и пианистов, его музыка просто превосходна! Современное поколение румынских композиторов представляют Ден Дедио и Дойна Ротару. Мы должны интегрировать современную музыку в программы симфонических и камерных концертов. Я пытаюсь все время находить экспрессивность и выразительность в современной академической музыке.

– Габриэл, ваша докторская диссертация, посвященная проблемам изучения старинных рукописей и интерпретации музыки эпохи барокко, стала своеобразным мостом сотрудничества с основанным вами аутентичным ансамблем Musica Ricercata. Как сегодня развивается этот молодой коллектив?

– У нас много разных проектов. Мы встречаемся с музыкантами в Вене и Бухаресте. Иногда дирижерам необходимо обращаться к манускриптам, чтобы сверять первоисточники музыкального материала. Именно так я открыл для себя немало новых аспектов в произведениях Бетховена, Малера, Энеску, Мусоргского, Люлли. В репертуаре ансамбля Musica Ricercata представлена самая разнообразная музыка практически всех европейских стран. Таким образом, мы довольно часто меняем наш исполнительский состав. Это зависит от ряда факторов – выбора программ и проектов, в которых участвуем. Мы представляли несколько программ, составленных из произведений французского и немецкого барокко, играли произведения Бетховена и композиторов его времени на исторических инструментах. Должны были осуществить с ансамблем запись полного цикла симфоний Бетховена, но, к сожалению, пандемия помешала.

– В вашем родном городе Сибиу есть фестиваль с таким же названием – Musica Ricercata. Какая музыка звучит в его концертных программах?

– Наш фестиваль имеет определенную концепцию, центральную идею, которая основана на манускриптах. Даже в самом названии отражена суть исследования музыки. Кстати, именно такое сочинение, «Musica Ricercata», есть у Дьердя Лигети, который родился и вырос в 50 километрах от Сибиу. Он старался показать в коротких фортепианных пьесах свою любовь и восхищение творчеством Джироламо Фрескобальди, но с использованием композиторских техник XX века. Это такой своеобразный взгляд из XX века на музыку Фрескобальди. Именно то же самое мы стараемся делать сейчас в нашем ансамбле – смотреть на старую музыку глазами сегодняшнего времени. Мы используем новые технологии, стараясь фокусироваться на музыке эпохи барокко. У нас есть идеи, которые объединяют концерты, лекции и конференции. Такие формы взаимодействия интересны современной аудитории. Форма открытых репетиций на фестивале также доступна зрителям. Люди приходят в зал, становятся соучастниками творческого процесса. В завершении концерта мы часто вступаем в диалог со слушателями, участвуем в дискуссиях. Я верю, что музыка способна изменить людей, сделать их лучше, особенно когда они идут на концерт. Если зрители это чувствуют и позволяют транспонировать себя через музыку и вдохновлены на размышления о том, что произошло тем вечером в концертном зале, тогда, я считаю, мы выполнили свою миссию.

– Сегодня вы живете в Вене – городе, в котором получили музыкальное образование после Клуж-Напока и Бухареста в Румынии. Почему выбрали Австрию?

– Я считаю себя гражданином Трансильвании, которая долгое время оставалась частью Австрии, до того момента, когда Румыния объединилась. Я в Австрии чувствую себя как дома, равно как и в родном Сибиу, ощущаю корни австро-немецких традиций, смешанных с румынско-венгерским фольклором. Трансильвания – это перекресток разных народных культур и традиций. Австрия, и особенно Вена, имеет многовековую музыкальную традицию. Не будем забывать, что на протяжении более двух столетий Вена была святилищем, куда приезжали работать величайшие композиторы: Вивальди, Моцарт, Гайдн, Бетховен, Брамс, Малер и многие другие. Очень близкий мне проект Musica Ricercata призван продемонстрировать музыкальную синхронность между территориями современной Румынии и Западной Европы. Несмотря на некоторую степень синхронности, культурная жизнь Вены на протяжении столетий сильно влияла на культурные тенденции в Европе, и это ощущается до сих пор. В Румынии все развивалось с совершенно другой культурной точки зрения, как и в ее окрестностях – Трансильвании, Валахии и Молдове, так что развитие музыки было стандартизировано только со второй половины XX века.

– Вы считаете себя воспитанником румынской дирижерской школы?

– Я не считаю себя румынским дирижером, потому что учился в разных странах и испытал влияние самых разных дирижерских школ. В Румынии я учился у Петре Сбарча и Хории Андрееску. Затем отправился в Нидерланды, мне повезло выиграть стипендию и ассистировать разным дирижерам в Амстердамском королевском оркестре Консертгебау. Это стало настоящим оазисом творчества для меня и коренным образом изменило мое внутреннее сознание, потому что видеть каждый день работу великих дирижеров – явление совершенно фантастическое! На меня очень сильно повлиял Марис Янсонс. Он был главным дирижером Королевского оркестра Консертгебау, мне посчастливилось много раз наблюдать за ним на репетициях коллектива. Еще один дирижер, чье мастерство вдохновило меня, – Бернард Хайтинк. С ним мне тоже довелось поработать. Дирижер должен быть вовлечен во все, что касается искусства. Мы должны понимать музыку в целом вне зависимости от ее национальной принадлежности. Я очень люблю путешествовать, знакомиться с разными национальными культурами и дирижерскими школами, заимствовать элементы разных дирижерских техник. Для меня звук имеет первостепенное значение. Это тот самый элемент Вселенной, который я всегда уточняю во времени. Дирижер превращает партитуру в звук в своей голове, а вместе с оркестром формирует интерпретацию таким образом, чтобы все отражалось в сторону публики. Мне нужно как можно больше новых впечатлений и состояний. Я черпаю энергию из многих мест, в том числе, конечно, и от оркестра. Между дирижером и музыкантами происходит постоянный энергетический взаимообмен. Если его нет, музыка становится пресной, лишенной содержания.