Скандал в Театре Ермоловой вновь ставит вопрос интеллектуальной собственности режиссеров

Фото агентства городских новостей "Москва"

В текущем сезоне Театр Ермоловой появляется в информационном поле только «благодаря» скандалам. Осень ознаменовалась массовым увольнением актеров. Треть труппы была сокращена работодателем под предлогом оптимизации ресурсов на фоне пандемии (см. «НГ» от 25.08.21). Спустя полгода самой известной актрисе из группы уволенных первой удалось отсудить свое право на труд. Елену Папанову суд восстановил в правах, правда, даст ли театр выходить актрисе на сцену, пока неизвестно. На данный момент еще несколько артистов театра продолжают отстаивать свою внезапно остановленную карьеру через суд.

Теперь дело коснулось режиссеров. В ноябре Театр Ермоловой планировал выпускать главную премьеру сезона – шекспировскую комедию «Двенадцатая ночь, или Все что угодно», где Олег Меньшиков репетировал центральную роль герцога Орсино. Но спустя два месяца спектакль бесповоротно закрыт. Задача с тремя неизвестными. Кого обманули больше? Режиссера, которому не заплатили за полгода репетиций, а его имя изъяли из афиши? Худрука, который на выпуске не увидел удовлетворяющей его по качеству продукции? Или зрителей, уже заплативших свой рубль в кассу театра? Деньги за билеты театр, конечно, обещает вернуть, но получается, что учреждение потратило «впустую» порядка трех десятков миллионов бюджета.

Открытое письмо режиссера спектакля Олега Долина, которое он разместил на своей странице в Facebook, вскрыло «ящик Пандоры». Постановщик, письменно обращаясь к Меньшикову, представил свой взгляд на ситуацию – его отстранили от работы за считаные дни до премьеры, украв концепцию спектакля, который Меньшиков вдруг решил выпускать «своей командой», «отредактировав» собранный спектакль». К этому моменту на афише не значилось никого, кроме актеров. За шесть месяцев репетиционной работы оплаты режиссер также, по его признанию, не получил.

По словам Олега Долина, «неожиданной бухгалтерией» было расторжение действующего договора. Сценограф спектакля в разговоре с «НГ» подтвердил, что договор расторгли и с ним. «Нам было сказано, что это юридическая формальность в связи с переносом даты премьеры – старый договор расторгаем, чтобы заключить новый, с новой датой. Но этого уже не произошло. По старому договору я бы мог ожидать и указания своего имени на афише, и авторских выплат за прокат спектакля», – объяснил «НГ» Александр Барменков.

В своем эмоциональном видеоответе Олег Меньшиков говорит о том, что был вынужден спасать премьеру, которая, по словам худрука, была на таком низком творческом уровне, что он не мог допустить ее выход на зрителя. А на обвинения в финансовой неправомерности договорных соглашений театра отвечает тем, что изначальный договор был расторгнут по соглашению сторон. Однако последующими патетическими выпадами народный артист частично затмевает конструктивность своего ответа. Он обвиняет Олега Долина в бесталанности и творческом бесплодии (субъективное мнение). Предлагает вспомнить работы, не дошедшие до выпуска в московских театрах ранее. Но, например, упоминая РАМТ, Меньшиков очевидно все переворачивает: именно с успеха в Молодежном театре об Олеге Долине заговорили как о режиссере – долгое время он работал в индустрии как киноактер. Тут напрашивается вопрос: чем руководствовался театр, приглашая режиссера, выходит, с сомнительной репутацией на постановку? 

После обнародования скандала театр принял единственно возможное для себя решение – отказался от проката спектакля, отменив премьеру. «Вокруг спектакля сложилась обстановка, абсолютно несовместимая с творчеством», – говорится в заявлении Театра Ермоловой.

Сегодня в театральном и юридическом сообществах признают: у режиссера по законодательству уязвимая позиция, авторское право в России недостаточно развитая отрасль, в том числе и потому, что творческие люди редко прибегают к помощи юристов при оформлении договоров, а общая правовая грамотность оставляет желать лучшего.

«По правилам Гражданского кодекса у режиссера-постановщика театрально-зрелищной постановки возникают не авторские, а смежные права. Результат его творчества выражается в общем художественном решении спектакля, реализованной на сцене драматургии и игре актеров, – рассказывает «НГ» специалист по интеллектуальной собственности и коммерческому праву Виктор Пастернак. – Если с режиссером-постановщиком был заключен гражданско-правовой договор, то обычно к театру переходит исключительное право на созданные режиссером результаты его творческой деятельности (право на использование постановки различными способами – демонстрация, запись). С юридической точки зрения значение имеет, как сформулированы условия договора, с какого момента результат творческой деятельности считается созданным, заплачено ли вознаграждение за переход прав. В российской договорной практике в таких договорах стороны совершают множество ошибок, которые в судебном споре могут значительно изменить баланс сил».

Как пояснила «НГ» юрист, заместитель директора МХАТ им. Чехова Карина Кондрашова, режиссерская постановка как объект права есть, она охраняется, в том числе в живом исполнении, но проблема связана с самой природой этого объекта. «Если говорить о доказывании, то очень сложно определить, в чем конкретно заключается режиссерская постановка. Есть пьеса, есть работа художника, но как отделить от них и от работы артиста то, что сделано именно режиссером? Всем понятно, что режиссерская работа есть, но «потрогать» ее никак нельзя. Закон говорит, что постановка охраняется в форме, допускающей ее воспроизведение. Охраняется форма выражения, идеи и концепции не охраняются. Когда премьера состоялась, это немножко проще. Есть признанный факт создания постановки, сейчас часто делается съемка, фиксация спектакля на видео». По мнению эксперта, можно говорить о повторении, использовании каких-то режиссерских решений. При этом проблема отделения работы режиссера от работы остальных творцов все равно остается. «Когда премьеры не было, непонятно даже, возник ли сам объект – постановка. Допустим, он не был завершен, но все равно имеются определенные результаты творческого труда. Но как это доказать? Какими документами? Среди режиссеров не принято писать для театра официальные бумаги, в которых фиксировались бы их режиссерские решения, нет никаких общепринятых правил. И в такой ситуации найти и защитить тот самый объект, выраженный в форме, допускающей воспроизведение, становится довольно проблематично», – заключает юрист.