Восемь новых партитур появилось в рамках проекта "Русская музыка 2.1"

Восемь мировых премьер в один вечер. Фото с сайта www.meloman.ru

В рамках гастролей на «Декабрьских вечерах» ансамбля Klangforum Wien – одного из лучших исполнителей новейшей музыки – объявлено о запуске совместного проекта австрийского коллектива и Aksenov Family Foundation. Согласно названию – Russia Sounds Now – задача новой инициативы – «представить российскую современную академическую музыку международному сообществу». Фонд, который стал известен благодаря поддержке Теодора Курентзиса и его российских и международных проектов (в том числе на Зальцбургском фестивале) все больше распространяет свое внимание на проекты, посвященные новой музыке. Только в текущем сезоне в Москве прошел концерт-перформанс Plug & Play, где были представлены четыре сочинения, синтезирующие музыку и мультимедиа, а также – вторая серия мощного проекта, поддерживающего молодых российских композиторов, – «Русская музыка 2.1».

Теперь же объявлено о международной экспансии. Впрочем, нельзя сказать, что русскую музыку не знают за рубежом – как раз наоборот. Наши композиторы сумели выбраться из изоляции, в которой находилась отечественная музыка в ХХ веке, и сегодня имена российских композиторов можно встретить на афишах флагманских фестивалей. Причем воспринимаются они совсем не как некая сибирская экзотика, а как полноправные участники передовых процессов. Об этом, к слову, говорит и тот факт, что несколько из восьми лауреатов «Русской музыки 2.1» живут и работают в Европе и США, не говоря уже о композиторах – членах экспертного совета (например, Сергей Невский).

Как функционирует названный проект? Экспертный совет отбирает восемь композиторов, которые получают заказ на сочинение с последующим его исполнением в Москве. В первом потоке это были пьесы для камерного ансамбля, во втором четыре опуса было написано для симфонического оркестра. Мировые премьеры – следует заметить, блистательно (хотя и с некоторыми обидными огрехами технических служб) исполнил Российский национальный молодежный симфонический оркестр, детище Московской филармонии, под управлением Федора Леднева. Надо сказать, и написаны пьесы блистательно, особенно если говорить о мастерстве владения симфоническим оркестром. А вот идейные, эстетические ракурсы – у каждого свои, это относится и ко второму блоку сочинений, которые исполнили музыканты Московского ансамбля современной музыки. Пьеса Александры Филоненко «Memory code» – своего рода попытка сформировать – или наоборот, «изжить», воспоминания, которые можно атрибутировать скорее не как личный, а как культурный код. Это филигранно написанная пьеса для огромного состава оркестра. В исполнении участвуют 105 музыкантов, а количество одних только ударных инструментов, в числе которых бытовые – наждачная бумага, бубенчики в стакане и проч. – здесь около 100. Возникающий из шороха ударных и струнных звук «раздваивается» – слышен треск магнитофонной ленты. И эта ключевая для понимания пьесы «партия» как раз на концерте сорвалась. Симфоническая же часть развивалась по спирали, накапливая звучность, или проваливаясь в тишину; пронизывая пространство выстрелами оркестровых хлопушек или соскальзывая к первоначальным призрачным звучностям. В отредактированной записи можно расслышать и магнитофонную ленту, как будто старую, с изъянами. В ее звучании можно было опознать фрагменты немецких маршей: для русского композитора, живущего в Берлине, нацизм, безусловно, memory code.

Работает со звуковой надстройкой – только иного толка – и композитор Олег Крохалев. Его пьеса «Catcher» («Ловец») – результат сотворчества с звукорежиссером Феликсом Микенским. Партитура, исследующая сферу тихих (как сказал ведущий концерта Ярослав Тимофеев, композитор здесь идет по стопам Петра Ильича Чайковского, в Шестой симфонии которого есть момент, где стоит пометка «шесть пиано»), нежных, изящных звучаний дополняется еще одним слоем, который словно парит над оркестровым. Микенский «ловит» звучание партитуры (в оркестре находятся восемь микрофонов) – и в прямом эфире ткет звуковое покрывало, придающее пьесе объем и немыслимую красоту.

«Сильнейшие» Владимира Раннева – образец психологического театра. Композитор берет фрагмент текста из цикла «Происшествия» австрийского драматурга Томаса Бернхарда. Это монолог героя, который в поисках спасения находит смерть: в полубреду, задыхаясь, срываясь на крик – или уходя в бессознательное нашептывание, – он карабкается по лестнице на неведомый этаж, откуда выхода – нет. Оркестр – умножает, дублирует линию солиста (Арина Зверева, лауреат последней «Золотой маски» именно за исполнение современной музыки), но в какой-то момент срывается, начиная механично отсчитывать этажи – или последние секунды жизни героя, или последние биения его сердца на семи десятках треугольников.

Пьеса Владимира Горлинского «Терракотовый» – поэтическое исследование оркестровой ткани – и оркестровой формы. В зале Чайковского веют ветры (созданные средствами оркестра), переносящие слушателя то в мир сказки, то в романтические кульминации малеровского посыла. Но вот и сам оркестр приходит в движение – вслед за двумя солистками (Арина Зверева и Ольга Россини) музыканты движутся в зал, пока не разместятся во всем пространстве амфитеатра. И тут слушателям дают новый импульс – такой, что после получасовой пьесы минут 10 не смолкают аплодисменты.

Увы, организаторский просчет (огромный перерыв и безразмерное сочинение Александра Чернышкова в начале второго отделения) отнял ползала слушателей у Марины Полеухиной, чья пьеса с непереводимым названием «A hovering heart stretches the page until it floats» изобретательно использовала огромный состав… самых разных предметов, среди которых музыкальные инструменты в абсолютном меньшинстве.

Антон Васильев в сочинении «Как я провел это лето» – тоже работает с кодами памяти – личной (домашнее видео из детства и недавнего прошлого) и музыкальной. Итогом его пьесы стала преобразованная, но узнаваемая цитата начала Первого фортепианного концерта Чайковского.

«X is where I am» Елены Рыковой, на удивление, тоже исследование памяти – пианистка по первому образованию чувствует фортепиано как сердце пьесы, в ткани которой проявляются формулы, по словам автора, «туманных воспоминаний».

Что же касается «Спокойно» Александра Чернышкова – это экстремальная пьеса-перформанс, которая строится как фрагмент последней репетиции: музыканты переговариваются (кто-то на сцене, кто-то под потолком, кто-то в проходе). То есть материалом – строго организованным! – становятся слова, интонации, движения и т.д. В какой-то момент кажется, что автор, который сначала, безусловно, увлек, начинает слушателя провоцировать. Перформанс затягивается, в рядах идет обсуждение, не крикнуть ли «довольно!» и в ответ получить долгожданное «спокойно!».