05.10.2021 18:55:00
Свобода под прицелом, в цирке, почтой
В Екатеринбурге открылась 6-я Уральская индустриальная биеннале современного искусства
Тэги: екатеринбург, уральская индустриальная биеннале, современное искусство
К цирку – со свободой. Участница перформанса Оливии Видеркер «Да!Нет!Да!Нет». Фото автора
С тех пор как Московская биеннале современного искусства после ухода с поста комиссара Иосифа Бакштейна стала неумолимо сходить на нет, Уральская индустриальная биеннале сделалась главным российским смотром современного искусства. По словам ее комиссара Алисы Прудниковой, их «спутники» – биеннале в Ливерпуле, Шардже и Стамбуле – перенесены на будущий год, но на Урале все-таки рискнули вернуться к офлайн-жизни. Однако 6-й выпуск кураторы Чала Илэке, Ассаф Киммель и Аднан Йылдыз готовили онлайн, из-за локдауна, вместо того чтобы приехать на место, пришлось объявить open call и отсматривать заявки из дома. Бюджет в этот раз составил около 100 млн руб., из которых 40 млн – государственные средства, а 60 млн – спонсорские.
|
Инсталляция Хале Тенгер
We didn't go outside; we were always on the outside/
We didn’t go inside, we were always on the inside
на площадке Уральского оптико-механического завода.
Фото Дарьи Курдюковой
|
Биеннале всегда стремилась буквально врастать в город, но впервые основной проект оказался рассредоточен по восьми площадкам: contemporary art квартирует и в бывшем кинотеатре «Салют», и на почте, и в цирке (на его арене проходили перформансы, но до того выбор этой площадки вызывал протесты и отказ от участия в проекте Алисы Горшениной), и в новехоньком цехе Оптико-механического завода (в старых цехах проводили основной проект прошлой биеннале, см. «НГ» от 16.09.19). Структура hausgemacht, «сделанной дома» выставки, напоминает Всемирную паутину с ветвящейся системой гиперссылок. Тема смотра «Время обнимать и уклоняться от объятий» взята из Книги Екклезиаста, название основного проекта «Мыслящие руки касаются друг друга» отсылают к гимнастам – кроме того, кураторы апеллируют к замятинскому «Мы» и планитам Малевича. Каталога пока нет, но есть манифест, где речь, в частности, идет о нарушении привычного хода вещей, когда, казалось бы, неотчуждаемые моменты вроде контактов с людьми поставлены на паузу неопределенной длительности, – и издан сборник рассказов-эссе.
|
"Камни желаний" Мехтап Байду.
Фото Дарьи Курдюковой
|
Некоторые площадки «сшиты» стежками. Это может быть, например, перформанс Оливии Видеркер «Да!Нет!Да!Нет!» с феминистским уклоном, когда четыре девушки в ярких плащах с надписями «Свобода быть несовершенной», «Свобода быть сильной и слабой», «Свобода от страха», «Свободно воплощать свои мечты» пытаются коммуницировать с городскими жителями на пути от кинотеатра к цирку. Или это могут быть вязаные объекты-паутины Шейлы Камерич, появляющиеся на разных площадках и символизирующие, как тут говорят, и женский ручной труд, и «женское социальное рабство». Но главное – это «Две минуты до полуночи» знаменитой Яэль Бартаны, показанная на большом экране «Салюта» видеоэпопея о мире женщин, стремящихся править миром вообще и в частности решить вопрос о том, что противопоставить размещению боеголовок. Как бы боевик Бартана объединяет с как бы реалити-шоу, напряжение – с иронией относительно социальных ролей и клише (заседание правительства этих сильных женщин приходится прервать, когда одной из них нужно по телефону спеть ребенку песенку). На заводе выставку открывает фотография лидера этого правительства, и, вырванная из контекста, она считывается иначе: огромное лицо смотрящей на вас в упор пожилой женщины кажется метафорой времени.
|
"Передовые достижения" Хенрике Науманн
в цехе Оптико-механического завода.
Фото Дарьи Курдюковой
|
В целом кураторское балансирование между всеми этими мотивами – от политико-культурных и антиутопических до ветхозаветных – сродни искусству жонглера (здравствуй, цирк). Аллюзии на замятинскую антиутопию выглядят зыбко. Впрочем, никто не отменял того факта, что темы любых биеннале в мире всегда столь широки и обильны, что становятся поводом для рассуждений о совершенно разных вещах. Словом, сами произведения порой вырываются из кураторских хитросплетений и задают свои вопросы-маршруты.
|
Яэль Бартана. Две минуты до полуночи.
Кинотеатр "Салют
Фото Дарьи Курдюковой
|
Помимо женского сюжета, это неравенство в совершенно разных проявлениях, войны (и вместе со всем этим – шире – разговор о несвободе вообще) и индустриальная тема. Несвобода царапает колючей проволокой в одной из самых значимых работ основного проекта – инсталляции турецкой художницы Хале Тенгер «We didn’t go outside; we were always on the outside / We didn’t go inside, we were always on the inside». Внутри проволочного ограждения стоит деревянная будка, завешанная идиллически-туристическими постерами с видами водопадов и мечетей. Тенгер говорит, ее саму вызывали в суд за якобы оскорбление турецкого флага, но инсталляция о том, что границы между «внутри» и «снаружи», когда речь идет о внутренней свободе, проницаемы, а понятия эти нередко взаимозаменяемы. Клеман Кожитор в «Галантных Индиях» эффектно рифмует музыку Рамо с крампом, уличным танцем, родившимся в афроамериканской среде Лос-Анджелеса во время беспорядков 1990-х: колониализм может менять эпоху и географию, но не суть.
|
Один из перформансов открытия
6-й Уральской индустриальной биеннале.
Фото Дарьи Курдюковой
|
Принципиальные для Екатеринбурга и его биеннале индустриальные мотивы обыграны, с одной стороны, Хенрике Науманн в «Передовых достижениях», с другой – Антоном Гинзбургом в «Туро». В заводском цехе Науманн выгородила словно бы жилую комнату: обставленная с китчем, она не открывает того, что производит завод (от элементов военной промышленности до респираторов и инкубаторов для новорожденных), но акцентирует внимание на «промышленном производстве жизни и смерти» через тревожный зазор между мнимым спокойствием, между зримым, тем, что может за ним стоять, и перепетой на новый лад старой идеей о всяких выставках достижений чего бы то ни было. «Туро» (его показывают в цирке) на эсперанто – башня; снимая видео о Доме Мельникова, Доме Наркомфина, ЗИЛе, утопической башне Татлина и руинах сломленного Чернобылем города Припять, показывая цикл жизни и ветшания архитектуры, Гинзбург вписывает модернистскую, пусть и не екатеринбургского конструктивизма архитектуру в размышления о судьбе модернистского проекта в целом. В некоторых случаях подводя к сходству «туро» с метафорой Вавилонской башни.
|
"Опасная работа" Шейлы Камерич в цирке.
Фото Дарьи Курдюковой
|
Кинотеатр, почта, цирк как крупнейшие биеннальные площадки сейчас стали в том числе символами окон в другие измерения (окно, виртуальное ли или реальное, тоже частый в пандемию образ). Манеж – это и арена жизни. Эквилибристика, неустойчивое равновесие. Застывшая неопределенность.
Екатеринбург–Москва
Дарья Курдюкова 
комментарии(0)