Ольга Жукова: "В третьем сезоне мы стартовали заново, все приходилось делать с нуля"

Хотелось бы, чтобы зал ассоциировался с новыми именами, с новыми  композиторами, с новой музыкой, говорит Ольга Жукова. Фото предоставлено пресс-службой зала «Зарядье»

Молодой, но амбициозный, дерзкий и решительный – так можно было бы охарактеризовать концертный зал «Зарядье», будь он лицом одушевленным. С достоинством преодолев кризисные полтора года, площадка начала четвертый сезон, о котором генеральный директор зала Ольга ЖУКОВА рассказала корреспонденту «НГ» Марине ГАЙКОВИЧ.

– Ольга Эдуардовна, каковы ключевые точки в программе нового сезона?

– Много важного. Помимо того что «Зарядье» – зал, где выступают лучшие коллективы, исполнители, дирижеры, солисты, – мы развиваемся как просветительский центр. Это всегда было моей идеей – быть не просто концертной площадкой, а культурным или музыкальным образовательным центром. В связи с этим мы формируем нашу лекционную деятельность в разных форматах. Лекции, беседы перед концертами у нас существуют с самого начала, но сейчас мы пошли дальше и шире. С этого сезона мы запускаем серьезную программу «История музыкальных стилей»: от музыки Средневековья до музыки самой современной, это будет полноценный весомый цикл.

Люди, которые купили билеты на эти лекции, будут вместе с билетом получать краткий список тезисов или материалов, по которым можно к прослушиванию подготовиться, а после – так называемый постматериал для закрепления услышанного. Мы запускаем цикл «Классика в кино», где будут выступать и киноведы, и музыковеды. Еще одна серия – «Династии», где будет рассказываться и про Бахов, и Куперенов, и Моцартов. Отмечу, что все это мы будем записывать и архивировать – весь материал останется в истории зала, в истории площадки. Мы часто транслируем наши концерты и там, где позволяют авторские права, записи тоже сохраняются в архиве. Помимо всего прочего я очень надеюсь, что все наши планы состоятся, что приедут наши прекрасные исполнители из разных стран. Третий сезон был странный, он был больше российским: выступали в основном наши музыканты.

– Да, это наше преимущество, что можно без труда составить афишу без гастролеров.

– Конечно. Мы многих исполнителей для себя открыли. Но тем не менее, когда мы говорим о музыке барокко, нам все же хочется услышать не только российский оркестр Pratum Integrum или замечательный хор Intrada, но и Жорди Саваля, и Джона Элиота Гардинера, и Рене Якобса.

– Кого-то из них мы услышим?

– Мы очень надеемся на приезд Фрайбургского барочного оркестра и Рене Якобса. Мы зависим от медицинских протоколов, связанных с пандемией, и если солиста или дирижера привезти возможно, то оркестр – другая история. Мы привыкли планировать на 3–5 лет вперед, потому что звезды такого уровня очень заняты. Но последний год показал, что мы от стратегического планирования перешли в оперативное, краткосрочное, потому что были моменты, когда менялся артист, а с ним и программа, в день концерта.

Возвращаясь к планам на сезон, скажу, что в следующем году у нас планируется большая программа к 150-летию Скрябина. Он ведь самый «московский» композитор, коренной москвич. Мы надеемся, что Михаил Плетнев вернется в Москву и примет участие в этом цикле. Пока живем как есть. Живем надеждой и ждем отмены ограничений и конца пандемии.

Кроме скрябинской программы – вот совсем скоро – начнется цикл, посвященный Метнеру. В нем выступят три мощных пианиста – Борис Березовский, Николай Луганский и Алексей Володин, каждый со своим концертом. Будем заканчивать и цикл симфоний Шостаковича, осталось три концерта. В финале, в декабре, прозвучит Седьмая, «Ленинградская», которую представит Госоркестр под управлением своего нового худрука Василия Петренко.

– С негативным влиянием карантина на концертный процесс, увы, понятно. А принесла ли пандемия какой-то положительный опыт?

– Я на самом деле была рада тому, что именно благодаря пандемии у нас выступало на площадке больше российских музыкантов. Это важная история, которая подчеркнула, что у нас прекрасные талантливые исполнители, без преувеличения музыканты мирового уровня. И конечно, это был своего рода вызов. Думаю, легче было нашим коллегам, у которых уже серьезная репутация – кому-то 100 лет (Московская филармония. – «НГ»), кому-то больше 150 (Московская консерватория. – «НГ»). А мы открываем только четвертый сезон, и поэтому нам как раз сложнее. Мы только начали нарабатывать свою аудиторию, которая начала приходить в зал, и вдруг все закрылось. Фактически в третьем сезоне мы стартовали заново, все приходилось делать с нуля. Так что это был вызов, который, я считаю, команда «Зарядья» прошла с достоинством.

– Кого-то из музыкантов зал за это время для себя открыл? Кого вы будете приглашать в дальнейшем?

– Мы работаем со всеми профессиональными музыкантами. Для этого зал построен городом. Мне, как руководителю, странно кого-то было бы выделить, это слушатели кого-то должны открывать, приходя на концерты. А мы должны показать просто широкий спектр, чтобы люди выбирали, кто им ближе, кто их больше затрагивает внутренне.

– «Зарядье» – это зал для всех? В плане материальной составляющей.

– Мое глубокое убеждение, что билеты на классические концерты должны быть очень доступные. У нас есть билеты и за 300 рублей, и за 500. Понятно, что все зависит от эргономики того или иного концерта. Но это площадка для всех. Мы государственная площадка, городская, у нас есть субсидия, которая выделяется мэрией, Департаментом культуры, и мы стараемся лавировать, чтобы к нам в зал приходили совершенно разный слушатель. На мой взгляд, самое важное – чтобы именно молодая аудитория приходила в зал, чтобы возраст аудитории молодел. Поэтому мы придумываем разные истории, которые связаны со светом, с видеопроекциями, со звуком. Экспериментируем. Стараемся найти то, что интересно слушателю XXI века. И само место, конечно, помогает. Мы находимся в центре города, в урбанистском парке, где можно погулять, сделать прекрасные фотографии и потом прийти на концерт. Это молодого слушателя подкупает.

– А хоть одно именное место – 300 тысяч рублей за весь сезон – нововведение вашей билетной политики, купили уже?

– Купили. Это предложение пользуется спросом. Это была моя идея. Почему нет? Это общемировая практика. Это персональное место на любой концерт с правом передачи двум лицам, чьи имена фиксируются при покупке. И если вычислить стоимость одного посещения, то она будет очень скромной.

– Приходилось ли вам «толкаться локтями» с другими крупными залами Москвы, переманивать исполнителей или коллективы? Или публики и артистов хватает на всех?

– Нам не пришлось толкаться. Хороших классических залов много не бывает, на мой взгляд. Просто наша задача была правильно себя позиционировать. Позиционирование зала – это наличие того контента, той музыкальный составляющей, которая привлечет слушателя и зрителя в зал. Вот это было самое важное – грамотно, внятно сформулировать задачу. Нам никого не пришлось переманивать, никакие коллективы. Единственное, что было сложно, это когда мы только начинали, никто нас не знал. Когда мы начинали планирование первого и второго концертного сезонов, зал еще не был построен. Мы на пальцах фактически показывали картинки, макеты. А как только мы открылись, уже все завертелось, ожило. У нас у всех одна миссия, если мы говорим об основных залах нашего города, – просветительская. Чем больше зрителей будет приходить в наши залы, тем, на мой взгляд, лучше всем. Это общая культура.

– Теодор Курентзис теперь предпочитает «Зарядье». А его концерты – лакомый кусок…

– Это выбор маэстро, ему тут нравится. А мне в работе с Теодором нравится то, что он всегда в отличие от многих использует преимущества именно этой площадки. Потому что мы все-таки зал-трансформер, инновационный зал. Можно просто встать и сыграть классический концерт на сцене с классическим светом. А можно придумать пространство и работу с этим пространством. Теодор Курентзис работает с залом «Зарядье», в том числе и акустически, и работает с трансформацией. Для меня это очень важно. Для этого площадка и была построена. Важно, когда это работает и зритель это видит .

– Какую долю в репертуаре вы уделяете новой музыке?

– У нас много звучит новой современной музыки, это для нас правильно, потому что мы – самый молодой зал города. Хотелось бы, чтобы он ассоциировался с новыми именами, с новыми композиторами, с новой музыкой. Мы сейчас как раз работаем над тем, чтобы заказывать уже музыку композиторам. В прошлом году мы открыли самый большой орган города. Моя идея заключается в том, чтобы современным композиторам заказать музыку для органа. Дать им возможность поработать на органе, а потом сделать большой концерт новых пьес. Я думаю, это будет очень красивый и интересный проект. Орган современный и он действительно потрясающе звучит, он специально проектировался под этот зал.

– Будете ли вы продолжать театральные проекты, например, работу с Сергеем Полуниным.

– Мы и продолжаем, у нас в сентябрьской афише стоит опера «Рабочий и колхозница», которую до этого мы успели показать лишь один раз. Что касается Полунина, то чем больше мы работаем, тем больше я понимаю, что эта площадка не очень балетная, она годится для единичных номеров, но не для полноценного спектакля. Это связано и с акустикой зала, и с существованием балетного пола в условиях акустики. Хотя летом мы установили акустические шторы, это было моей мечтой.

– Что это такое?

– Объясню. Зал предназначен для живого натурального звука, он не предназначен, например, для джаза, то есть для музыки, где есть электроподзвучка, ударные инструменты, электрогитары – очень гулкий звук. За три года мы все-таки закончили дооснащение и сделали акустические шторы. Это акустические порталы, которые позволяют добиваться потрясающего звука, студийного, красивого. Они немножко приглушают натуральную акустику и не дают реверберации – эха, идет чистый звук. Это было важно для нас, потому что джазовая история входит в нашу идеологию. Джаз здесь должен звучать качественно и хорошо. Было важно создать условия качественно для такого жанра.

– Близость Кремля на вас как-то влияет?

– Только в том смысле, что часто мы принимаем на площадке первых лиц государства и города. Расположение обязывает. А так – нет.

– По какому принципу вы будете работать? Будете ли вводить QR-коды?

– Нет, пока работаем по-прежнему, ограничиваем количество мест в зале.