Разжечь огонь страстей подручными средствами

Эффектные костюмы скрывают бледность постановки. Фото с сайта www.mossoveta.ru

В Театре имени Моссовета успешно идет премьера Нины Чусовой «Ричард III» с Александром Домогаровым в главной роли. Режиссера хвалят за то, что сделала скучную пьесу о стародавних временах доступной современному зрителю, а актеру дарят исполинские букеты, которые тот не в силах унести со сцены. И это больше всего удивляет, потому что спектакль получился абсолютно плоским.

Постановка не претендует на неординарную трактовку пьесы вопреки потраченным силам на сценическое оформление и даже намекам на гомосексуальность отдельных персонажей. То, что в костюмах появились элементы современной моды, еще не делает современным прочтение Шекспира. Впрочем, причудливые костюмы Луизы Потаповой, сочетающие королевскую мантию с плавками в цветочек, – не самый главный провал спектакля. В конце концов, наряд короля можно оправдать его болезнью. Все инструменты в руках режиссера служат тому, чтобы скрыть художественную бедность постановки, а не придать ей новые смысловые измерения. Целое распадается на отдельные, довольно грубые части – музыку, свет, сценографию, – которые подчас мешают актерской работе.

Там, где нужно подчеркнуть эмоцию, режиссер добавляет музыку (композитор Александр Чевский). Тема Ричарда – мрачная, напористая, но слишком лобовая. Она подходит скорее к сериалу про исторических личностей и подсказывает зрителям, что сейчас они должны пребывать в ужасе от происходящего. Мелодия не раскрывает характер героя – а он, как заявляют создатели спектакля, «осознает всю глубину своего падения, но страсть власти в нем неистребима». Другая тема, фортепианная, напоминает колыбельную, ее в начале спектакля наигрывает сам Ричард, читая свой первый монолог. Но здесь опять же – попытка «продать» зрителю второсортную лирику вместо напряженной исповеди. Музыка и звуковые эффекты к спектаклю Чусовой не высекают смысла и энергии, это лишь средство придать динамики и пафоса, что особенно касается трагических сцен, каковы, например, похороны Эдуарда IV. Однако и там вместо трагедии случается комедия: придворный музыкант с трудом попадает в ноты и едва вытягивает фразы «Реквиема».

Декорации Владимира Ерешко чересчур громоздки и грубы. Здесь множество решеток и фрагментов каменных стен, тяжелая лестница и огромная люстра, которая в финале грозно опускается над троном Ричарда. Художник подчеркивает мотивы тюрьмы, смерти, жестокости и одиночества, но интерьер столь же безвкусен. Стиль работы художника по свету Лены Перельман отражает сцена, где Ричард уверяет Леди Анну (Дарья Емельянова) в том, что все убийства совершил во имя любви. Сцену заливает ядовитый красный свет – еще одна неудачная попытка развести подручными средствами шекспировский «огонь страстей».

Показать свое мастерство в этой постановке актеры не могут. Им слишком часто приходится выбирать гиперболу, чтобы даже не тронуть публику – а как следует ударить ее по нервной системе. Герцогиня Йоркская (Ольга Остроумова) проклинает сына и душит его шалью, а сам Ричард и другие герои катаются по полу в попытке выразить крайнюю степень праведного гнева или отчаяния.

Режиссерская мишура не дает актерам прочувствовать текст и заставляет их вышибать у зрителя эмоции способами, которые дают яркий, но кратковременный эффект. Возможно, поэтому Ричард Александра Домогарова выглядит больным и усталым. Актер выкладывается на сложных монологах, но после запал пропадает – и психологические оттенки оказываются смазанными. Кажется, герою не нужна даже власть, все его злодейства слишком театральны.

Режиссер одевает трагедию Шекспира в маскарадный костюм с обилием пайеток и добивается того, что зритель готов смотреть спектакль длиной почти 3,5 часа без перерыва – зал разочарованно сравнивает антракт с внезапной рекламой в фильме. И действительно, «Ричард» громкий и броский, однако в погоне за кинематографичностью теряет глубину. Когда в финале торжествует попранная добродетель, возникает чувство, словно развернул подарочную фольгу, но внутри ничего не обнаружил.