Когда творец плачет искусством

На фестивале «Вдохновение» Большой драматический театр имени Товстоногова представил московским зрителям «Ночного писателя» – моноспектакль по мотивам «Ночных дневников» бельгийца Яна Фабра, одного из самых эпатажных современных художников и режиссеров. Здесь не будет сюжета с завязкой, кульминацией и развязкой, но будет долгий, полный сарказма разговор о красоте, искусстве и человеке. Главный герой (Андрей Феськов) ведет дневник, где записывает мысли, которые никогда не осмелился бы высказать вслух. У него есть две ручки Bic: синяя предназначена для реальных событий, красная – для фантазий.

Драматург Мит Мартенс включил в монолог цитаты из других произведений Фабра, стержневым здесь можно считать фрагмент пьесы «Я – ошибка». Герой перебирает друг за другом больше десятка определений себя, пока наконец не доходит до главного: «Я – бог». Он творит дивный новый мир и живет по трем собственным законам, для него существуют только анархия любви, анархия искусства и анархия воображения. Но и понятие «бог» не в полной мере отражает широкую натуру Писателя, поэтому он мучительно продолжает поиски своего «я» как духовного, так и телесного, уничижая себя до червяка, который годится на корм рыбам и едва выживает где-то на окраине Млечного Пути. Неплохая идея, но за Фабра гораздо лаконичнее сказал Державин: «Я царь – я раб – я червь – я бог!»

Впрочем, на этом герой не останавливается и причисляет себя к ангелам. Писатель знает, что люди все-таки лучше серафимов, ведь их добродетели родились благодаря органу, расположенному между ушами. И здесь зритель наконец понимает, в чем смысл четырех белых камней, разложенных по разным концам пустой комнаты: каждый из них представляет бриллиантовый обломок человеческого разума – Эйнштейна, Гертруду Штайн, Витгенштейна и Франкенштейна. Все четверо, по мысли Фабра, образуют сознание современного человека. Автор играет немецким словом Stein (камень) и окончаниями фамилий, но интересно другое: что же тогда символизирует устилающая пол белая мраморная крошка? Обломки разума, принадлежащие простым смертным?

Писатель собирается завещать свое тело в дар, но не науке, а искусству. И здесь происходит еще одна любопытная метаморфоза. Искусство оказывается органической частью творца, в буквальном смысле его плотью и кровью, потому что он плюется, плачет и потеет искусством, режет себе лоб лезвием и выпускает на бумагу «кровь мыслей». Так делал сам Фабр, создавая рисунки собственной кровью и чернилами. Художник не просто работает над произведением, но выделяет его из себя.

«Пусть наши тела плачут» – в таком контексте фрагмент пьесы «История слез» обретает невероятную красоту. Тела плачут поэзией, музыкой, живописью, танцем, и эти слезы не просто украшают шею того, кто соприкасается с искусством, но исцеляют мир от несовершенства. Лейтмотивом спектакля проходит песня Шнура «Мне бы в небо», мимоходом Писатель вспоминает, как старые мастера изображали Христа, и пытается найти метафору для стигматов. Все это дополняет образ нового спасителя, который обещает освободить тело в пространстве театра. Называя себя арт-движением из одного человека, герой провозглашает манифест, а по сути – вероучение, и Отца, Сына и Святого Духа заменяет искусством, красотой и свободой. Правда, вместо распятия – что вполне в духе Фабра – случается эротический танец. Красная и синяя ручки Bic превращаются в символы, Писатель с упоением жаждет своего распада и разрисовывает обнаженный торс, окончательно стирая границу между художественным и реальным. В экстазе он раздевается до трусов, расхаживая в одних носках по мраморной крошке. На спине у него предсказуемая надпись: «Я – червяк». Кстати, мрамор здесь удачно отсылает зрителя к скандальной версии «Пьеты». Все помнят, что вместо Богоматери и Христа Фабр изобразил смерть, а на коленях у нее – человека, очень похожего на самого себя.