Дарья Курдюкова
|
| Александр Повзнер. Художник. Фото автора |
Живший в Бразилии румынский фотограф и коллекционер Эдди Новарро довольно неплохо известен в России. Он фотографировал Пикассо, с которым был дружен, в частности, на почве увлечения африканской пластикой, Дали, Шагала… а в 1991-м приехал в наши широты и начал снимать портреты неофициальных художников. В том же году Пушкинский устроил его выставку «Лица современного искусства», его собрание африканской скульптуры вдова Татьяна, как можно понять из новостных сводок, продала, и все это тоже время от времени экспонируют. Сейчас в Ермолаевском вы увидите Илью Кабакова, Ивана Чуйкова, Эрика Булатова, Виталия Комара и Александра Меламида, Константина Звездочетова, Гришу Брускина, Эдуарда Штейнберга, Петра Беленка… такими, какими Новарро их видел в 1991–1994 годах.
Аура документальности в этих и других снимках из серии «Лицо в своем пространстве» – именно в позиции фотографа. Он всматривается прежде всего в лица, оставляя за кадром какие бы то ни было «улики» их искусства: фон нейтрален. Герои фотографий и авторы выставленных тут же произведений (Гор Чахал, Вадим Захаров, Владислав Мамышев-Монро, Анатолий Осмоловский, Людмила Горлова, Александр Повзнер…) не совпадают, и в этом смысле выставка намечает разные стратегии художников по самопрезентации. Оставляя образ переменчивым и ускользающим.
Образ как миф, создающий зазор между автором и персонажем даже при их фотографическом сходстве, исследуют Вадим Захаров и Людмила Горлова. Захаровская инсталляция «Старые рамы берегут покой глупых мальчиков» из проекта о пасторе Зонде – это нанизываемые друга на друга фотографии и тексты-эпизоды, прикрытые длинными, как у иных анекдотов, бородами (по Захарову, это реальность, обратившаяся в старцев и проросшая бородой). Пастор с лицом самого художника автору не равен, как ясно с самого начала. «Я перестал понимать и узнавать автора. Более того, хочу сознаться в главном – я вообще ничего не понимаю. И чем дольше я живу, тем меньше что-либо понимаю», – сообщает «закадровый голос» в эпизоде «Диалог над бездной», последней фразой словно откликаясь на одну из знаменитых акций группы «Коллективные действия». (В конце 1970-х ее участники снабдили заснеженный подмосковный пейзаж лозунгом «Странно, зачем я лгал самому себе, что я здесь никогда не был и не знаю ничего об этих местах – ведь на самом деле здесь так же, как везде, – только еще острее это чувствуешь и глубже не понимаешь».) Захаровская серия звучит откликом и на разные культурные коды (тут есть отсылки, например, к «Будущим летчикам» Дейнеки), и на разные клише (вроде традиционного недопонимания друг другом восточной и западной идеологий). Она смешивает героя с автором, действие, размышление и комментарий, иронично вскрывая текучесть, открытость границ этого всего – и вместе с тем несовпадение. Процесс размышления, который, может статься, заведет в тупик, – тоже часть произведения, создаваемой им, следуя названию серии, рамки.
«Как я люблю…» Людмилы Горловой – отклик конца 1990-х о пошлости жизни, какой ее рисовали бесчисленные телесериалы. Эту жизнь Горлова с азартом отпечатала в раскадровке, доведя до абсурда. И у Захарова, и у Горловой подрывается сама «документальность» фотографии как медиума: снимки правдоподобны, но они не совпадают с реальностью, то запутывая, то упрощая ее, то не договаривая, то намеренно передергивая.
Словосочетание «образ художника» для современного искусства звучит, пожалуй, слишком академично. Выставка, конечно, и об этом, недаром одной из «узловых точек» в этом пространстве индивидуальностей стал игрушечных размеров, но монументального замысла памятник Художнику работы одного из самых молодых участников проекта Александра Повзнера. Автор с кудрявой головой стоит на постаменте, с одной стороны увенчанном портиком, с другой – выпускающем из себя «Жигули». Над портиком надпись «Досуг», над «жигуленком» – «Работа». Стоит ли говорить, что идея монумента как своего рода портала в вечную память потомков подвергается ревизии?..
Владислав Мамышев-Монро, известный прежде всего своими мастерскими травестийными образами, на этот раз представлен необычной и вроде как случайной серией. Уже после его смерти куратор Елена Селина, готовившая в 2015-м в Московском музее современного искусства о нем выставку «Архив М», нашла в телефоне художника селфи. Решила, что они сходятся в серию – «Автопортрет с солнечным сиянием». Там – просто лицо, то озаренное солнечными лучами, то скрытое в них да цветных бликах. Но эта серия как раз и есть про ускользающий образ. Тот, что у настоящего художника не застывает во времени.
комментарии(0)