Надежда Травина
Фото — Эмиль Матвеев. Предоставлено пресс-слуюбой МГК им. Чайковского
В 1901 году открылся Большой зал Московской консерватории – говоря современным языком, успешный старт-ап тогдашнего директора, пианиста Василия Сафонова. Благодаря его кипучей деятельности крупные меценаты, артисты, промышленники и даже сам император Александр III вкладывали собственные средства на строительство – грандиозное даже по тем временам. Под руководством главного архитектора Василия Загорского на месте особняка княгини Екатерины Дашковой возвели новый концертный зал, совмещенный с корпусами консерватории и учебными классами (что и сегодня, кстати, не имеет аналогов). Его фойе украшают античные статуи, картина Ильи Репина «Славянские композиторы», а также бюст Петра Ильича Чайковского, чье имя носит консерватория; не так давно на свое историческое место вернулся отреставрированный витраж «Святая Цецилия», не переживший бомбардировки в 1941-м. На сцене красуется великолепный орган фирмы Кавайе-Колль, а со стен на музыкантов и слушателей смотрят Бах, Бетховен, Шуберт, Мусоргский и другие композиторы, чьи портреты запечатлены на картинах Николая Бодаревского.
За годы своей уникальной истории Большой зал пережил многое. В начале прошлого века здесь собирался высший свет музыкального общества – проходили премьеры сочинений Скрябина, Рахманинова, Танеева и других композиторских «звезд». Но уже в 1920-30-е зал превратили в кинотеатр «Колосс», в 1940-м – в площадку для шахматного турнира, а в период Великой Отечественной войны – в госпиталь для раненых солдат. Вопреки суровым испытаниям, в Большом зале все это время не переставала звучать музыка – звуки не умолкали даже в прошлогоднюю пандемию!
Исполнители высоко ценят акустику зала, его историчность и особый «дух», к счастью, не утративший своей магии после масштабной реставрации в 2010-2011-х годах. На этой сцене триумфально выступали Рихтер, Ойстрах, Коган, Ван Клиберн (и другие лауреаты конкурса Чайковского), Образцова, Светланов, Кабалье, Бартоли, Курентзис…всех не перечислить! А сегодня в Большом зале проходят больше сорока концертов в месяц. Так «детище» Василия Сафонова стало одной из лучших концертных площадок мира, внутри которой течет своя жизнь: здесь ежегодно дают светлую путевку в жизнь выпускникам консерватории, и здесь же провожают в последний путь великих музыкантов.
120-летие своего зала Московская консерватория отметит серией юбилейных концертов с участием именитых исполнителей и их молодых коллег. На открытии, после приветственного слова ректора консерватории Александра Соколова, выступил симфонический оркестр Московской консерватории под управлением народного артиста России, художественного руководителя Госкапеллы Валерия Полянского; солировал пианист Андрей Писарев. Оба артиста – выпускники консерватории и ее нынешние профессора – наглядно продемонстрировали воплощение традиций и ту самую преемственность поколений. Для торжественного начала был выбран, разумеется, «наше всё» Чайковский – Первый фортепианный концерт (к тому же, с недавних времен еще и гимн России на спортивных состязаниях) и Четвертая симфония. Первые такты концерта (которые знает каждый, даже далекий от музыки человек), словно оживляя ход истории, огласили пространство – сцену и сидящих в зале студентов, сотрудников, преподавателей и гостей консерватории. Трехчастный цикл, интерпретации которого в Большом зале представляли самые разные солисты, прозвучал довольно сдержанно и спокойно – отчасти из-за размеренной меланхоличной манеры игры Андрея Писарева, резонирующей с пылом оркестрантов, буквально готовым выплеснуться наружу. Но даже и в такой «умеренной» версии концерт не потерял своей цельности, единого движения от широких лирических фраз первой части к игривым вариациям третьей.
Исполнение Четвертой симфонии произвело сильное впечатление. Во-первых, нужно учитывать, что в оркестре находились преимущественно студенты, не имеющие большого сценического опыта – а здесь им пришлось играть одно из самых грандиозных симфонических полотен Чайковского (поэтому закроем глаза на небольшие огрехи). Во-вторых, и молодые музыканты, и маэстро Полянский здесь по-настоящему обрели друг друга – были одним целым с этой драматической, полной отчаяния музыкой. Характер каждой части в полной мере отражал программный замысел симфонии, «где нет ни одной строчки…которая не была бы мной прочувствована и не служила бы отголоском искренних движений души», а после призывной «темы фатума» хотелось сказать самому себе: «верю!». Но, пожалуй, самое главное – симфония прозвучала эмоционально, свежо, на разрыв души – именно так, как могут чувствовать юноши и девушки, которые искренне верят, что подобная музыка, озаряющая стены легендарного исторического зала, в итоге спасет нашу культуру.
комментарии(0)