Владимир Дудин
На фото сцена рок-мюзикла "Фома". Фото сайта muzkom.ru
Рок-мюзикл «Фома» Новосибирского музыкального театра, в основу которого легли песни Юрия Шевчука, на днях был показан в РАМТ на фестивале «Золотая маска» и прошел с триумфом. Корреспондент Владимир ДУДИН встретился и поговорил с режиссером спектакля Филиппом РАЗЕНКОВЫМ о том, почему опера, оперетта и мюзикл имеют равные права и возможности для того, чтобы быть интересными современному зрителю.
– Как родился рок-мюзикл «Фома»?
– В моей жизни рок-музыка издавна соседствует с классической, во многом даже превалируя по своей значимости. Мой папа – дирижер оперного театра, но с подросткового возраста играл в разных рок-группах и меня на это дело подсадил, а я с радостью подсел. Beatles, на мой взгляд, – одно из высших проявлений музыки за всю ее историю. Мне давно хотелось сделать спектакль на рок-музыку. Песни Юрия Шевчука я знал, но не был фанатом «ДДТ». Когда приехал работать в Уфу, где Шевчук вырос, однажды подумал, что можно было бы создать спектакль на музыку ДДТ, стал погружаться в его творчество и был удивлен, какие яркие альбомы были у него в 1980-х, когда он был известен лишь в узких уфимских кругах. Дальнейшее изучение биографии привело к истории любви Юрия Шевчука и Эльмиры, его первой супруги, трагически ушедшей из жизни из-за болезни в момент его становления как рок-музыканта и прихода известности. У меня не осталось сомнений, что из этого может получиться интереснейший спектакль о музыканте, о побеждающей силе любви и о стране.
– Юрий Шевчук как-то участвовал в процессе?
– Мне хотелось бы сказать ему огромное спасибо за то, что позволил нам воплотить сюжет на такую деликатную личную тему. Он прочитал пьесу, внес свои небольшие ремарки, сделал деликатные правки. Но на премьере в Новосибирске не смог присутствовать.
– А почему вы решили ставить мюзикл не в Уфе, а в Новосибирске?
– Среди театров, с которыми я сотрудничал, с Новосибирским театром у меня были наиболее тесные отношения. Директор Леонид Кипнис и дирижер Александр Новиков мгновенно откликнулись на эту идею. Работали мы напряженно в достаточно сжатые сроки, но работа шла очень легко, все складывалось как будто само собой.
– Когда вы ставили этот мюзикл, чей творческий метод пригодился? Или спектакль получился авторским?
– Этот спектакль стал для меня, пожалуй, действительно авторским. Я сам придумывал основную сюжетную линию, сам отбирал песни, сочиняя спектакль как бы из ничего. Драматург Константин Рубинский мои идеи прекрасно воплотил, а песни помог выбрать дирижер Александр Новиков.
– За время проката премьеры уже стало понятно, как реагирует зритель?
– Этот спектакль стал одним из самых аншлаговых в Новосибирске. Я очень рад, что жанр мюзикла набирает в нашей стране обороты, рассеивая стереотип о том, что мюзикл – нечто развлекательное и облегченное. Для меня не существует принципиальной разницы между оперой, опереттой и мюзиклом, чему меня научил в ГИТИСе Дмитрий Александрович Бертман. Безусловно, есть особенности каждого конкретного спектакля, сам материал диктует правила работы с ним. Я заметил, что когда я начал более тесно работать с мюзиклом, оперные проекты стали более мюзикловыми, а оперетта и мюзикл, наоборот, более оперными. И в этом я не вижу ничего плохого. Сейчас для меня самое ценное как для режиссера ставить зрительские спектакли, при этом умные, затрагивающие серьезные вопросы. Мне хочется, чтобы театр оставался театром, который для меня – носитель высоких идей, где ставятся серьезные вопросы о том, кто мы, куда идем. При этом важно, чтобы в театр приходил новый зритель, молодежь.
– Есть у вас рецепт такого вот успешного спектакля?
– Конечно, нет. Главное – оставаться честным перед собой, понимать, что хочешь сказать. Сейчас я ставлю оперу «Бал-маскарад» Верди в Самаре, и ставлю о том, что мне в этой истории кажется важным, но сталкиваясь с таким сопротивлением… Потому что, конечно, многим оперным певцам приятней и спокойней выходить и наслаждаться музыкой Верди…
– …и собой?
– А это очень тонкая грань. Музыка Верди, при всей ее гениальности и известности, продолжает оставаться не до конца раскрытой. Но сегодня одна только музыка не способна привлечь новую публику, и это естественный процесс. Кто-то говорит, что люди стали бескультурными. Даже если это и так, то главная причина не в этом. Опера – это очень высокий накал страстей. Я вижу, что опера находится в определенном кризисе. Даже лучшие, самые успешные постановки не собирают нужного количества публики. Или этот жанр должен оставаться элитарным, для узкого круга ценителей? Поэтому мне интересно постараться современно преподносить серьезные идеи для того зрителя, который в театр никогда не ходил.
– На вас возложена и миссия по удержанию на плаву оперетты. Если с оперой, по-вашему, все не слава богу, то оперетту вообще уже который год все норовят списать с повестки, да только она никак не списывается – слишком витален жанр.
– Здесь ответить еще сложнее. К оперетте большинство в нашей стране относится как к чему-то такому очень советскому, заштампованному. У меня пока только первые опыты работы с этим жанром. Оперетту Оффенбаха мы назвали в Башкирском театре оперы и балета «Герцогиня G». Кто-то, придя на название, а потом увидев постановку, разочаровался, ожидая чего-то эротичного. А название это – абсолютно оффенбаховское, сатирическое, высмеивающее порочные стороны главной героини. Оперетта вообще интересная штука. «Боккаччо» в Свердловском театре музыкальной комедии для меня – очень интересный опыт. В «Герцогине» мы ничего не поменяли в пьесе, за исключением ряда предложений, которые я чуть-чуть осовременил, и небольших купюр. Мы сделали подстрочный перевод с французской постановки, где все максимально приближено к оригиналу. А в «Боккаччо» был сюжетный каркас, но с драматургом мы значительно переработали либретто, и Константин Рубинский написал новую пьесу. Я очень долго думал над этим спектаклем, я бы даже сказал, что ни над каким другим спектаклем не думал так много, как над этим. Название стало для меня вызовом, ведь главный герой – великий итальянский писатель Боккаччо…
– Что сразу поднимает громадный пласт ассоциаций, помогающих и мешающих одновременно…
– В первоисточнике он, как и полагается, писатель, но остается комическим персонажем. Однако этих персонажей можно заменить любыми другими, и получится что-то похожее, например, на «Ночь в Венеции». Есть определенная стандартная схема. Но надо искать ключи, не бояться что-то переделывать и переосмысливать. Были мысли перенести героя в середину ХХ века, но кто будет этим Боккаччо? Были мысли и о XXI веке, но пандемия не позволила. В итоге мы решили – пусть останется Флоренция XIV века, но в качестве одного из персонажей добавили автора Франца Зуппе, а заканчивается все размышлениями о том, что такое оперетта, кому она сегодня нужна и кто такой Джованни Боккаччо и кому он сегодня нужен. Зрителю задается большой вопрос: что сегодня происходит с наследием мировой культуры?
комментарии(0)