Почти взрослые игры "Жестоких детей"

Брат и сестра живут в мире фантазий. Фото с сайта www.teatr-sats.ru

На Малой сцене главного детского театра столицы прошел показ оперы Филипа Гласса «Жестокие дети», продолживший серию премьерных показов, прерванных локдауном. Режиссер Георгий Исаакян представил историю о детях на пороге взросления, которая апеллировала явно не к юным зрителям (на афише даже стоит маркировка 16+). В этом плане театр продолжает расширять собственные репертуарные границы, не ограничиваясь условными «Дюймовочками», не боясь экспериментировать. Обращение к опере лидера американского минимализма – не заход на новую территорию, а почти сформировавшаяся в Театре Сац тенденция: не так давно здесь состоялись сразу две премьеры современных композиторов: «Звероопера» молодого автора Игоря Холопова и «Упражнения и танцы Гвидо», «антиопера» мэтра Владимира Мартынова.

Оперное творчество Гласса российской публике знакомо лишь по спектаклю «Сатъяграха» Урал Оперы Балета: все остальное – настоящая terra incognita, которую Исаакян благородно отважился покорять. В опере «Жестокие дети» основа основ – маньеристский роман Жана Кокто «Ужасные дети», который Гласс и его соавтор Сьюзен Маршалл значительно сократили, оставив лишь разговорные диалоги и речь рассказчика. Сюжет строится вокруг противоречивых (в буквальном смысле от любви до ненависти) отношениях брата и сестры Поля и Элизабет – двух лишенных любви и заботы подростков, проводящих все свое время в пространстве комнаты. Чтобы уйти от трагической действительности они предпочитают жить в своем выдуманном мире сновидений и фантазий, своего рода игре, ведь «игра подчиняла себе пространство и время, соединяла мечты с реальностью». Но когда в их крошечный мир, как снежок со школьного двора, ударяет любовь, то игра становится уже недетской и приобретает характер психологической драмы: приревновав брата к своей подруге Агате, Элизабет делает так, чтобы та вышла замуж за другого – Жерара, а в финале, движимая чувством «не доставайся же ты никому», заставляет Поля выпить яд.

Режиссер поместил публику внутрь той самой комнаты, где живут Элизабет и Поль: в сценографии мгновенно узнается неповторимый минималистский стиль Ксении Перетрухиной. Георгий Исаакян словно размышляет на тему «куда уходит детство», показывая постепенное взросление этих четверых, которые то грустят, лежа в своих кроватях, то погружаются в ванну, чтобы смыть остатки бытия, то устраивают дискотеку. А финальную сцену режиссер превратил в самую настоящую игру – в бадминтон, где они сражались в перекрестном «бою»: вокалисты при этом героическим образом не прекращали петь (впрочем, на протяжении всего спектакля им приходилось еще постоянно менять одежду, созданную художником по костюмам Алексеем Лобановым).

На показе «Жестоких детей», о котором идет речь, оказался довольно крепкий состав исполнителей: Мария Деева (Элизабет), Александра Антошина (Агата), Максим Дорофеев (Жерар) и Андрей Юрковский (Поль). Небольшие интонационные неточности и плывущее звучание французского языка вполне можно простить с учетом сложности и режиссерских задач, и самой партитуры Гласса, где реплики героев – это непрерывные речитативы и мелодекламация в духе опер Дебюсси или Пуленка. Вместо оркестра здесь четыре пианистки (Анастасия Зимина, Ирина Красавина, Олеся Потапова и Дарья Смирнова), сидевшие за своими электропианино в разных точках сцены и воспроизводившие забойные ритмы и убаюкивающие фрагменты мелодии (паттерны) под управлением дирижера Алевтины Иоффе. Сама музыка Гласса, несмотря на свою кажущуюся монотонность, от увертюры до финала держала в постоянном напряжении, эмоционально закручивая в свою воронку. Посмотрим теперь, окажет ли гипнотическое воздействие этот спектакль на членов жюри премии «Золотая маска»: «Жестокие дети» представлены сразу в четырех номинациях в категории «Опера/спектакль».