Алиса Багдонайте: "Остается засучить рукава и работать"

Алиса Багдонайте: "В деле резиденций это (резиденции фонда "Голубицкое" - "НГ") важный этический поворот: они мыслятся как ресурсный проект не для институции, а для художника, получающего поддержку." Фото предоставлено пресс-службой фонда "Голубицкое"

Центр современного искусства "Заря" во Владивостоке, известный программой арт-резиденций и выставок, в 2020-м отметил 7-летие. Однако в функционировании этой важной на российской карте contemporary art институции происходят существенные перемены. В 2020-м же совсем в другом месте, на Тамани, открылся Фонд искусства "Голубицкое", тоже с арт-резиденцией. О том, что и почему из Владивостока переносят на Тамань, об идее передачи коллекции "Зари" какому-нибудь музею и об эволюции формата арт-резиденции куратор "Зари" и "Голубицкого" Алиса Багдонайте рассказала корреспонденту "НГ" Дарье Курдюковой.

- Алиса, к 7-летию центра "Заря" вы открыли ретроспективу "Сон Зари", которая станет постоянной экспозицией. Не планируете сделать центр музеем?

- О музейном статусе речи не идет, хотя коллекция у нас есть. Это около 400 единиц хранения - произведения искусства и архивные материалы, посвященные в основном резидентам и в меньшей части - участникам выставок. Мы рассматриваем эти материалы как летопись художественной жизни Владивостока 2010-х, особенно важную в условиях того, что не ведется активная комплектация ни Приморской картинной галереи, ни музея современного искусства"Артэтаж". Поэтому наша задача заключается в том, чтобы эту коллекцию не делить и, возможно, в будущем передать в какой-то музей.

- Во Владивостоке будет филиал Третьяковской галереи, вы сотрудничаете с ним?

- Да, но Третьяковская галерея была не единственным нашим партнером. Впервые работу Казимира Малевича мы показали в виде литографии из Музея Маяковского, Ильи Чашника - из Московского музея современного искусства (ММСИ). "Заря" начинала работу очень яркими выставками, посвященными важным направлениям и стилям в искусстве второй половины ХХ века. Но мы быстро поняли, что аудитория во Владивостоке очень долго не видела никакого искусства кроме того, что привозили РОСИЗО или Союз художников. Поэтому диалог со зрителем у нас выходил неидеальный – например, выставку о женском искусстве, которую курировала Оксана Саркисян, людям воспринимать сложно. Хотя проект был блестящий и мог бы быть показан в Москве и Санкт-Петербурге. Так стало понятно, что нужно начинать рассказ не с самого современного искусства. Люди не видели XX века - ни русского авангарда, ни нонконформизма, поэтому мы переставили акцент на ретроспективы, где не только показываем современное искусство, но главным образом представляем контекст, в котором оно возникает. Таким образом, хотя мы - Центр современного искусства, но фактически выполняли задачи Третьяковской галереи, поскольку представить этот контекст можно было только на ее материале. Благодаря ГТГ мы, например, показали Наталию Гончарову на выставке "Метагеография". А поскольку оба куратора, Кирилл Светляков и Николай Смирнов, были у нас в арт-резиденции, существенную часть проекта составил дальневосточный материал, т.е. наша версия отличалась от выставки в Москве. Тут были и местные художники, и, скажем, сделанные Михаилом Пришвиным фотографии Приморья. Но в целом ниша по осуществлению знакомства дальневосточной аудитории с искусством XX века свободна, и мы надеемся, что Третьяковка ее займет.

К семилетию Центра современного искусства "Заря" открыли выставку "Сон Зари". Фото предоставлено пресс-службой ЦСИ "Заря"

- Сотрудники ГТГ были у нас и видели коллекцию, но пока никаких намерений не обозначили. Помимо ГТГ во Владивостоке есть и другие институции. Это музей "Артэтаж", который собирает именно владивостокское искусство 1970-х (хотя, не поверите, у них в собрании есть и Люк Тюйманс), и Приморская картинная галерея. Но ситуация неопределенная: после того как объявили о создании приморского арт-кластера, местные художественные институции пока не поняли, какой будет расстановка сил и как будут распределены площади, смогут ли они увеличить благодаря новому проекту пространства для хранения. Вопрос заключается еще и в том, кто будет готов осуществить сложную работу по передаче собрания: это ведь огромная финансовая ответственность, вопросы условий хранения, кадров, экспонирования и изучения. Мы не знаем, увенчается ли план успехом, но важно, чтобы собрание осталось во Владивостоке, так как это однозначно городское наследие: арт-резиденция провела около 90 проектов с художниками из разных стран. Часто это работы и идеи музейного уровня, и сейчас наше собрание не лежит мертвым грузом, мы выдаем произведения на выставки и хотим сохранить такую возможность. К примеру, на работу «围棋» (в переводе с китайского «Го», 2018) дуэта SASHAPASHA с картами ГУЛАГа, вышитыми на черных и белых фуражках, кураторы всегда реагируют: её четыре раза выставляли в "Заре" на разных выставках, а недавно возили на выставку в Финляндию. Несмотря на качество и востребованность материала, власти Владивостока, к сожалению, пока не озабочены сохранением этого собрания. Мы открыты к сотрудничеству и хотели бы передать коллекцию какой-то институции, но пока не понимаем, кто кроме нас этого тоже хочет и готов к этому.

Работа Тимофея Ради на фасаде фабрики "Заря". Фото предоставлено пресс-службой ЦСИ "Заря"

- Есть красивая история с музеем "Артэтаж", который из галереи превратился в частный музей владивостокского искусства, потом стал музеем при университете, а затем получил здание в городе. Мэр города выселил из модернистского особняка чиновников и передал помещения музею. Однако потом эта беспрецедентная история застыла в анабиозе: коллекция "Артэтажа" передана городу, но застряла на балансе Дома культуры "Светлячок", средства на развитие и полноценную музейную деятельность пока не выделяется.

При этом локальное искусство нуждается в особенном внимании и защите, иначе мы его быстро утратим. Например, на нашей выставке "Край бунтарей" в ММСИ в 2017-м были представлены, в меньшем, чем хотелось бы, количестве работы владивостокского художника Валерия Ненаживина. С момента выставки во Владивостоке он умер, семья передала его наследие музею Дальневосточного федерального университета, и кто там за что отвечает, стало неизвестно. В итоге мы смогли привезти в Москву лишь то, что лежало у нас в ящике, отложенное и упакованное для будущей выставки. А то, что мы вернули семье, больше уже не видели. Не исключаю, что похожая ситуация с позднесоветским искусством складывается и в других регионах.

- Есть риски, что коллекцию "Зари" в итоге "распылят" между разными институциями или даже разными городами?

- Конечно, риски, что мы это все по русскому обычаю растеряем, огромны. Надеюсь, этого не произойдет. Все-таки основатель "Зари" Александр Анатольевич Мечетин позволяет нам коллекцию хранить и согласен, что ее не надо делить. Притом что этот архив мы ему почти навязали - его не было в ТЗ на "Зарю". Увы, ценность коллекции не всем очевидна. Даже несмотря на выставку "In Residence", получившую в этом году премию "Инновация". Ее ведь не предложили больше нигде показать, а мы не просили. Но получается, что это незакрепленный успех, не до конца отрефлексированная работа. Хотя она колоссальная.

Фонд искусства "Голубицкое". Фото предоставлено пресс-службой фонда Голубицкое

- "Заря" сохранится как общественное пространство с постоянной экспозицией, коворкингом, библиотекой и работами уличных художников - Тимофея Ради, Дмитрия Аске, Стаса Багса и многих других. А выставочная деятельность, арт-резиденции и международная программа "Контактные зоны", нацеленная на международный культурный обмен, переезжает из Владивостока на Тамань. Она будет называться "Контактные зоны. Азовское и Черное моря". Вероятно, мы расширим ее и на Каспийское море, чтобы разнообразить контент. Кроме того, у нас есть обменные договоренности с Японией, с материковым Китаем, будем их поддерживать.

Резиденция будет более длительная и менее контактная, поскольку речь идет не о городе, а о сельской местности. Увеличится размер гранта, будет больше возможностей для продакшн, но мы не будем ориентированы, как прежде, на итоговую выставку. Она может случиться, а может - нет. Резидент приезжает не под проект. Хотя я не видела людей, приезжающих в резиденцию и не желающих что-либо делать. В деле резиденций это важный этический поворот: они мыслятся как ресурсный проект не для институции, а для художника, получающего поддержку. Посмотрим, как у нас это получится. Весной мы откроем отдельное здание для резидентов, а пока снимаем для них жилье. Первым резидентом у нас была художник Алиса Йоффе, следом пошли исследовательские резиденции. К нам приезжала куратор Анна Романова, географ, куратор и художник Николай Смирнов и теоретик архитектуры Сергей Куликов. Смирнов и Куликов 10 декабря открыли выставку "Таманский декамерон" по материалам их исследовательских резиденций.

Сейчас в "Голубицком" идет исследовательская выставка Сергея Куликова и Николая Смирнова «Таманский декамерон». Фото предоставлено пресс-службой фонда "Голубицкое"

- Я задавала этот вопрос нашему меценату, но прямого ответа нет. Тут много факторов. Во-первых, "Заря" в какой-то момент должна была переосмыслить свою форму. Этот центр получился ярким, но из-за меня как главного куратора не таким, как он был задуман изначально. Я благодарна за возможность реализовать свое видение. Во-вторых, "Заря" выполнила свою задачу по джентрификации. Когда я приехала смотреть "Зарю" в 2014-м, это был отсталый пролетарский район с бывшей швейной фабрикой "Заря", маргинальное место без культурной инфраструктуры и с маргинальными личностями, тусующимися рядом с автобусной остановкой. Сейчас завершилась реконструкция, атмосфера распространилась на весь район, все фабричные площади сданы в аренду. Другое дело, что теперь "Заря" со взятым масштабом не нужна ни другим бизнесам, ни социуму, ни государству. Мы только однажды видели на благотворительном аукционе жену губернатора. В-третьих, сюда приходит Третьяковская галерея, и делать она будет то же, что и "Заря", только за государственные средства. Зачем же тогда бизнесу помогать нам? Есть и еще одна причина: изменился политический климат во Владивостоке. В 2013-м, когда заработала "Заря", в городе открыли университет, строили мосты, Владивосток мыслили форпостом. Потом стало понятно, что это немножко потемкинские деревни, и люди начали уезжать. Хотя мне-то кажется, что в нынешних условиях тем более нужно больше искусства, социальной и благотворительной работы, но, наверное, у них должно быть другое лицо.

- В презентации фонда "Голубицкое" один из акцентов поставлен на теме археологии. Вы рассматриваете ее как о точку отсчета для site-specific работ?

- Когда приезжаешь в эту "колыбель русской археологии" и можешь дотронуться до дохристовых времен, это производит впечатление. Но археология нам интересна не тем, что мы можем достать что-то из-под земли (на самом деле нет), а тем, какие из этого можно выстроить художественные конструкции, как далеко мы можем путешествовать во времени, находясь в этой географической точке. Это один из ярких образов, нужный для site-specific, ориентированной на данное место художественной и кураторской работы, но помимо археологического здесь есть и другие контексты: исторический, природный, социальный, экономический и так далее. Нам интересно всё.

- Заявлено, что на Тамани появится арт-парк. Юридически они будут разделены с резиденцией, это не сообщающиеся сосуды?

- Нет, поскольку в отношении резидентов мы не настаиваем на итоговом проекте. А для парка нужны новые произведения, и это другая форма договора, работы, другой бюджет. Арт-парк можно сформировать по разным моделям. Есть модель, где у вас в одном месте Луиз Буржуа, в другом - Александр Колдер и т.д. Такие работы можно перенести в любую точку мира, и от этого ничего не изменится. Нам этот вариант не подходит. В России, кроме Николы-Ленивца, а в прошлом - еще Пирогова с фестивалем "Арт-Клязьма", нет места, где можно увидеть современное искусство. И чтобы сформировать концепцию нашего парка и найти баланс между туристически привлекательным и эстетически осмысленным местом, нам прежде всего нужно историю этой территории хорошо изучить.

- Со сделанным группировкой ЗИП краснодарским Центром современного искусства "Типография" вы сотрудничаете? ЗИПы же довольно много работают в публичных пространствах.

- Да. Наши резиденты при желании проводят в "Типографии" приветственную лекцию. Кроме того, этот центр помогает нам с мероприятиями, приглашая арт-сообщество из Краснодара (своей аудитории у нас еще нет). На выставке "Таманский декамерон" представлены новый номер зиповской газеты "Маруся-казачка" и сделанный специально для выставки объект.

"Таманский декамерон". Фото предоставлено пресс-службой фонда "Голубицкое"

- Вопрос болезненный, потому что для любой институции это "стигмат". Такую сегрегацию я считаю несправедливой, поскольку качественно региональные проекты часто не хуже столичных. Но члены жюри чаще всего не видят региональные проекты: в бюджетах нет строчки на командировки. Поэтому, например, у владивостокского проекта шансов быть замеченным в сто раз меньше, чем у какого бы то ни было другого. Нужно что-то придумывать, чтобы региональные проекты, поставленные географией в худшие условия, нежели столичные, стали более заметными. Должны ли такие проекты по-прежнему называться региональными? Наверное, нет, но мне нечего предложить взамен. Ведь даже когда мы говорим о политике децентрализации, она все равно подразумевает наличие метрополии и провинций. И когда наш проект "Край бунтарей" позвали в Музей "Эрарта" в Петербурге и в ММСИ, его ведь все равно приглашали в столицы, но не в "Ельцин-центр" в Екатеринбурге и не в музейный центр "Площадь мира" в Красноярске. Сеть филиалов Пушкинского музея - бывших филиалов Государственного центра современного искусства, приход Третьяковки во Владивосток - все это старая практика, мыслящая институции через площади. Это наследие советской системы, когда Москва решает, что и куда поедет.

Регионам нужны деньги на закупку работ, на финансирование студий, на продакшн. Нужны налоговые послабления, чтобы не только госсредства обеспечивали инфраструктуру, но появлялись и частные спонсоры, готовые, например, финансировать трэвел-гранты для кураторов, художников и критиков. Тогда соревнование между столицами и регионами было бы возможно. Все это известно, но ничего не меняется. Поэтому остается только засучить рукава и работать.