Наблюдатель современников. В Третьяковке вспоминают скульптора Сарру Лебедеву

«Девочка с бабочкой» первоначально была отлита в цементе и установлена в парке Горького, но где именно, сегодня уже неизвестно.  Фото автора

Одна из самых известных скульптур, любимая работа самой Сарры Лебедевой – «Девочка с бабочкой», – в 1936-м была установлена в парке Горького. Отлитая в цементе, статуя была там недолго и не только не сохранилась – неизвестно даже, где именно она в парке стояла. В музее сейчас показывают бронзовый вариант 1968-го (в любимом материале Лебедевой скульптуру отлили через год после смерти художницы) и эскиз: Лебедева видела свою скульптуру завершающей аллею и в обрамлении огромной арки.

Почти ровесница (на несколько лет младше), с одной стороны, амазонок авангарда, с другой – Веры Мухиной, Лебедева не примкнула к поискам нового искусства, а официальные ее монументальные заказы в целом так и остались не осуществленными. Главные ее работы были созданы в 1930-х. Дочка банкира, она училась в Петербургской частной школе рисунка, живописи и скульптуры Михаила Бернштейна, в Мастерской Леонида Шервуда и к скульптуре пришла через графику. Но в Академию художеств поступить не смогла, так что помимо этих студий главными ее университетами, пожалуй, можно считать юношеские семейные поездки в Европу с ее богатыми музеями.

История запомнила ее портретистом, и тут диапазон персон может привести в замешательство. Это Чехов (для проекта так и не установленного памятника Лебедева использовала этюды – статуэтки скульптора Гавриила Шульца и Анатолия Мариенгофа, в которых, очевидно, буквально на ощупь искала акценты в позе расслабленно сидящего человека) и Стаханов; Михоэлс и Дзержинский (эскизы к этому неосуществленному памятнику – установку затормозили из-за войны, а потом заказ передали другому скульптору, – так вот, эскизные голова и небольшая ростовая скульптура убраны в витрины под бликующее стекло, что только акцентирует холодное, непроницаемое лицо модели). Это Твардовский и Пастернак (Лебедева сделала надгробие в Переделкине – стелу с чуть склоненной головой в профиль, образ одновременно портретный и обобщенный, простой по форме и содержательно емкий, в нем «слышны» раздумье, вдохновение, печаль, гнет); долговязый, артистичный Татлин и неоконченный портрет Чкалова.

С ним, к слову, Лебедевой удалось даже полетать: кураторы Лариса Бедретдинова и Елизавета Ефремова рассказывают, что перед полетом скульптора предупредили, мол, летчик Чкалов лихой. Но когда они поднялись в небо, она была восхищена просторами и согласилась сделать «мертвую петлю», даже дважды. Что же касается портрета, они успели провести только два сеанса, и после гибели Чкалова Лебедева решила не завершать работу по фотографии, оставив образ таким, каким успела увидеть при жизни.

Нынешнюю выставку кураторы и занимавшаяся архитектурой экспозиции Нина Дивова сделали историей о творческой методе Лебедевой, интонировав рассказ воспоминаниями современников. Поэтому залы превращаются то в подобие мастерской, где на невысоких постаментах (то типично музейных, то установленных на дощатые «помосты») стоят эскизы, и, к примеру, за Чеховым виден Пушкин, – то в уголок монументальной пропаганды с «Шахтером». То в парк с аркой и скамейками, где главная героиня – конечно, майолевской основательности «Девочка с бабочкой».

Ее рисунки – тоже часть творческой кухни, штрих к портрету самого художника-наблюдателя, везде и всегда всматривавшегося в людей, будь то поразивший ее своей скульптурностью Чкалов или какой-нибудь пассажир в электричке. Но здесь на рисунках – преимущественно обнаженные, и почерк Лебедевой, быстро, легко схватывавший позу, настроение, схож со стилем рисунков ее мужа, знаменитого графика Владимира Лебедева. Они поженились в 1914-м и разошлись спустя девять лет, но дружеские отношения сохранили. По воспоминаниям Слонима, она и многие годы спустя, будучи сама уже человеком с плохим здоровьем, ездила ухаживать за Лебедевым. Они и ушли в один год с разницей в несколько месяцев – сначала она, потом он.

В «магистральном» рассказе об эволюции «пластического видения» Лебедевой необычными акцентами становятся несколько совсем «немагистральных» работ. В них скульптор то вступает в диалог с искусством прошлого, то берется шутить скульптурой, показывая свободу своего художественного языка. Так, портрет Цецилии Волиной, дочери Юрия Волина и жены коллекционера Якова Израилевича, Лебедева изяществом сравнивает, кажется, с точеными египетскими профилями, а широкие брови модели попросту вырезает в бронзе, акцентируя их выразительность. Пухлая девочка в косынке – «Обнаженная в платочке» – парадокс: по всем «канонам» – сочетание несочетаемого. Неклассически трактованной форме Лебедева дает шутливый «античный» акцент: у скульптуры, как и у многих антиков, руки будто бы отколоты. Выполненная в воске голова Тамары (или, как ее звали в детстве, Лены) Красиной – поразительный осязаемостью образ сродни знаменитому веризму древнеримских портретов. А довольно ранний, 1922 года, «Бычок» – словно шутка скульптора, объяснявшего выбор материала листового железа тем, что не нашлось глины. Бычок устойчив, даже упрям, и лаконизм формы хочется сравнить либо с большой игрушкой, либо с авангардной скульптурой (несмотря на то что это направление Лебедевой было неинтересно).

В 1963 году, закончив работу над надгробием Пастернаку, Сарра Лебедева, терявшая зрение, оставила скульптуру, хотя еще могла бы что-то делать. Илья Слоним вспоминал, как на вопрос, почему она отказывается от любимого дела, та ответила: «Не люблю стрелять и не попадать».