Дарья Курдюкова
Один из блоков выставки посвящен кукольному театру. Фото автора
Высшие свободно-технические мастерские (ВХУТЕМАС) в Москве просуществовали 10 лет, с 1920-го по 1930-й, и за три года до расформирования были переименованы в Высший художественно-технический институт (ВХУТЕИН). ВХУТЕМАС, где современное искусство – авангард, но не только – соединялось с жизнью, для чего были созданы так называемые производственные факультеты, остался одной из главных страниц в наследии бурного художественного развития 1920-х годов. В рамках празднования столетия этой организации Музей Москвы готовит свою выставку, а пока в Галерее «На Шаболовке» кураторы Ксения Гусева и Александра Селиванова сделали выставку «Детский ВХУТЕМАС», собрав экспонаты по музеям, библиотекам, привезя их из Театра кукол Образцова и из частных собраний, чтобы показать, как взрослые художники – Родченко, Фаворский, Образцов – хотели обустроить жизнь детей.
Для авангарда с его запалом переустроить мир дети как участники будущей жизни, разумеется, были принципиально значимы – и тем не менее, например, на архитектурном факультете ВХУТЕМАСа отдельных проектов школ или деточагов (как тогда называли детские сады), по словам кураторов, почти нет. В основном детские сады были внедрены, например, в многочисленные дома-коммуны. Не занимались, по-видимому, вхутемасовцы и разработкой игрушек: «Мы их не нашли», – говорит Александра Селиванова. Тем любопытнее то детское, что на этой выставке для семейного просмотра удалось собрать.
Архитектор Николай Соколов придумал свой самый известный проект – курортную гостиницу – в 24 года. Ему хотелось вернуть человека в природу, и ребенок с его непосредственным восприятием в этом замысле играл особую роль. Соколовская курсовая работа сделана серией коллажей, которая открывается страницей из какого-то журнала: две девочки смачно кусают абсолютно обобществленную гроздь винограда. Дома, то есть индивидуальные ячейки, Соколов тоже решил в детском духе – цилиндры с разноцветными крышами стоят в зарослях пальм на железобетонных ногах, как какие-нибудь огромные цветы. В столовой еда должна была подъезжать к трапезничающим по самодвижущемуся транспортеру – мечта сегодняшнего времени социального дистанцирования. И даже предписания в духе «Вишенке запрещается» архитектор интонировал в игровом духе с помощью коллажа слов: «Рвать цветы, водить траву и мять собак воспрещается».
Выставка структурирована по вхутемасовским факультетам (а пространственным ядром сделан эдакий «тренажер», интерактивная детская мастерская с упражнениями на тему цвета, ритма, объема, где юным зрителям предложено пройти «нулевой», пропедевтический курс ВХУТЕМАСа). Но в «детском» ракурсе темы тут скорее другие блоки. Во-первых, это архитектура и быт (последний – от экспериментального поильника, который Алексей Сотников хотел сделать похожим на женскую грудь до текстиля с бодрыми пионерами и даже кругами и треугольниками, про которые можно было бы сказать «с супрематическим акцентом», если бы не окрас в горошек). Во-вторых, детские книги, где иллюстрации и способ их сосуществования с текстом, работа художников с цветными пятном, контуром, шрифтами часто делают визуальный ряд по меньшей мере равноправным тексту. Особенно когда речь идет об идейно «сознательных» стихах, качество которых может иллюстрациям и уступать. Тут, в частности, показывают обложку Георгия Ечеистова к «Детскому интернационалу» Юрия Гралицы. Оцифрованную книжку легко найти в Сети, она рассказывает о налаживании детской интернациональной трудовой коммуны, и качество текста, понятное дело, там не главное: «Входит с длинною косой// Мальчик желтый и косой»... Зато обложка Ечеистова этот интернационал иронично трактует почти в духе древнеегипетского канона. Большой пионер и его крохотные иностранные товарищи шагают, как фигурки с египетских росписей: голова и ноги в профиль, плечи – анфас. Детская, скажем так, сознательность, понятное дело, была принципиальной составляющей менталитета эпохи, и на выставке, например, показывают разворот журнала «Современная архитектура» со статьей «Детвоспитание, учеба и культура», в которой автор гордо сообщает, что детишки в детских садах в четыре-пять лет связаны «с общей жизнью взрослых» и уже копают грядки.
Третий блок посвящен кукольному театру. Помимо учившегося во ВХУТЕМАСе Сергея Образцова и спектакля 1934-го «Пузан», то есть времени поствхутемасовского, когда Сергей Владимирович уже создал свой театр, на выставку из частного собрания дали кукол одногруппницы Образцова – Марии Артюховой. Неподалеку друг от друга – ее Дедка из «Репки» и персонаж из «Управдома». А еще рядом – работы Нины Симонович-Ефимовой и Ивана Ефимова, повлиявших на увлечение Образцова театром кукол.
Эта стихия игры – с куклами, часть которых можно разглядеть совсем-совсем близко, – словно контраргумент к тому, что вхутемасовских игрушек не было или не найдено. Другой контраргумент – семейный круг и вхутемасовские дети. Про ушедшую в прошлом году Варвару Родченко, дочь Александра Родченко и Варвары Степановой, известно довольно много, а вот сын Владимира и Марии Фаворских – Никита, погибший под Москвой в 1941 году, знаком широкому зрителю хуже. А зря. В 1920-е, в 10 с небольшим лет, он сам делал деревянные игровые фигурки (от мала до велика – отец помог ему вырезать лошадку для брата Вани: кураторы говорят, что в семье Фаворских эта лошадка до сих пор переходит от поколения к поколению), железных рыцарей, отлично рисовал и резал гравюры. По композиции, по линии это уже абсолютно взрослые рисунки, и это, конечно, производит сильное впечатление. Из этого маленького рассказа о Никите Фаворском могла бы вырасти отдельная выставка.
комментарии(0)