Георгий Исаакян: "Оказалось, что российская система репертуарных театров – самая защищенная"

Премьера оперы «Жестокие дети» прошла за пару дней до закрытия театров. Фото Елены Лапиной/пресс-служба театра

Каким будет театр после пандемии – эта тема интересует сейчас и чиновников, и руководителей, и зрителей. Корреспондент «НГ» Марина ГАЙКОВИЧ поговорила об этом с Георгием ИСААКЯНОМ – художественным руководителем Детского музыкального театра им. Сац, президентом Ассоциации музыкальных театров России, членом совета организации «Опера Европы».

- Георгий Георгиевич, как отразился кризис на работе театра? Есть ли потери?

- Конечно, наши планы на конец сезона рухнули, но все же нам повезло и одну из важнейших и сложнейших работ мы выпустили и смогли несколько раз показать прямо накануне карантина – это опера Филипа Гласса «Жестокие дети». Было бы страшно обидно, если бы не успели, потому что безумное количество времени и энергии было потрачено на спектакль. С другой стороны, следующие три премьеры отменились. Мы попробовали показать в интернет-трансляции наши заготовки к юбилею Победы: цикл фронтовых песен на материале спектакля «В шесть часов вечера после войны». Смешной спектакль, с остроумным сценическим решением, придумал наш главный балетмейстер Кирилл Симонов – «Три поросенка» на музыку Франсиса Пуленка – такое чудесное, на мой взгляд, сочетание темы и музыки. Наконец, не состоялся в этом сезоне большой проект детской студии - понятно, что это первое, что мы отменили, поскольку детей мы отпустили сразу – «Вредные советы» по Григорию Остеру на музыку Михаила Броннера. Я давно вынашивал эту идею, много лет мы ее обсуждали, и вот накануне выпуска пришлось все отменить. Надеюсь, осенью мы эти спектакли сможем показать.

 - А что из планов на будущий сезон вы можете анонсировать?

- Знаете, на днях была конференция организации «Опера Европа», я вхожу в ее Совет, и там был такой показательный опросный лист, оптимистически-пессимистический. Его направили во все европейские театры, включая и наши. На первый вопрос - собираетесь ли вы открыть сезон в сентябре? - восемьдесят процентов театров ответило «да». А на второй – объявили ли вы планы на будущий сезон? - восемьдесят процентов ответов было «нет». Что касается нас, то пока мы три отмененных премьеры сдвинули на осень. Плюс балет «Карнавал» на музыку Шумана и Сен-Санса. Думаю, что до реконструкции мы уже не успеем ничего выпустить из больших спектаклей, а после – время покажет. Тем не менее в разработке у нас и несколько больших русских названий, и несколько больших западно-европейских, есть и планы по современной музыке. Мы пытаемся, чтобы разнообразие афиши продолжалось и дальше. Подготовку к реконструкции мы уже начали, даже ускорили, поскольку в городе разрешили строительные работы. Техника завезена, начался ремонт фасадов, так что мы стараемся использовать время с толком и работаем. Сейчас, в кризисное время, вдруг оказалось, что российская система репертуарных театров – самая защищенная, потому что государственное финансирование у нас все-таки сохраняется. Мы очень потеряли в доходах, но что касается содержания артистов, содержания здания, это государство берет на себя и это для нас спасительно.

- Чем сейчас заняты артисты театра?

- Каждые две-три недели мы придумываем новые штуки, занимаем разные группы артистов, выпустили образовательный блок, серию интервью по разным театральным профессиям, сделали три разные интернет-оперы. Это хоть какой-то дренаж. Хуже всего приходится балетным артистам. Если певцы могут заниматься и даже «выступать» - петь в камеру, то попробуйте встать к балетному станку в «хрущевке». Конечно, все мои артисты, сотрудники сходят с ума, мне постоянно пишут, звонят – рвутся на работу. Но при этом они большие молодцы. Мои выпускники-режиссеры сделали две интернет-оперы. Было понятно, что изоляция породит какие-то любопытные художественные идеи, не трансляции – то, что на языке телевидения называется «консервами», а материал, который придуман собственно для интернета и с использованием технологий интернета.

- У таких проектов есть будущее?

- Это некий вид современного медиа-искусства. Но я все время настаиваю на том, что это никаким образом не заменит живого искусства. Меня просто пугает, что многие – представители власти, экономического истеблишмента – радостно продвигают идею, что образование и культура «благодаря» эпидемии наконец-то перекочевали в интернет. Ничего не перекочевало, это все жалкое подобие. Но как временное решение, как отдушина для творческих людей вполне годится.

- Готовы ли вы к компромиссным мерам на будущий сезон, которые разрабатывает министерство?

- Понятно, что мы будем готовы к достаточно большим жертвам. Но вопрос в том, что пока нет общего понимания – вирусологов, эпидемиологов и других специалистов – о том, каким будет ближайшее будущее. Поэтому сложно представить, к чему именно надо готовиться. Немецкие коллеги показывали нам гомерически смешную инструкцию о том, что безопасная социальная дистанция между духовиками в оркестре – 12 метров. Представляете себе этот оркестр? Наверное, в Арена ди Верона это можно сделать, но что это будет за оркестр? Вопрос ведь не только в том, как принять зрителей безопасно, но и в том, как показывать спектакли. Потому что театр – это вещь, которая построена на контакте. Получается, что мы должны показывать моноспектакли с одним артистом и одним музыкантом, или под запись.

- Вы тоже мыслите в этом направлении?

- Конечно, наш коллективный мозг – режиссеры, художественные руководители – работает в этом направлении, придумывает какие-то новые форматы. Но понятно, что это на какое-то время, а дальше нужно возвращаться к нормальному состоянию дел. Человек – адаптивное существо. И лично я не сторонник позиции «мир никогда не будет прежним». Мир даже после средневековых эпидемий чумы восстановился! Поэтому сегодняшнее радостное расставание со всей историей цивилизации меня немного удивляет. Это свойство человеческой психики – думать, что то, что происходит с ним, никогда не происходило. Но достаточно поднять материалы столетней давности и почитать про «испанку», чтобы понять, что тогда происходило ровно то же самое. Целый год все было закрыто, люди боялись ходить друг к другу в гости – но кто это вспомнил буквально через год? Думаю, что эта истерия и сейчас сойдет на нет. Понятно, что человеческий организм адаптируется, наука тоже не стоит на месте. Но ясно и то, что в ближайшие месяцы придется от многих своих привычек отказаться и адаптироваться к другой стилистике жизни. Главное - постараться, чтобы этот этап не нанес катастрофические разрушения всему устройству общества.

- Что происходит с версткой афиши фестиваля «Видеть музыку»?

- Хороший вопрос. Мы с коллегами провели онлайн-конференцию – что было потрясающе, на ней было семьдесят участников. Вдруг выяснилось, что всем сейчас необходимо общение, обмен идеями. Мы договорились, что не будем принимать никаких решений прямо сейчас, а оставим вопрос открытым до конца июня. У Ассоциации музыкальных театров заключен предварительный договор с Министерством культуры РФ о финансировании фестиваля. Многие театры просят не отказываться о этой истории, так как этот фестиваль оказался безумно нужен, а в этой ситуации – вдвойне: как знак того, что мы живы, мы работаем. И чем дальше от Москвы, тем сильнее. Я уверен, что если культура не будет унывать, то обществу не останется ничего другого. Все-таки культура – это движение вперед. И в тяжелых ситуациях именно культура должна демонстрировать некий оптимизм и двигаться дальше, а не посыпать голову пеплом и декларировать тезисы вроде «мир не будет прежним».

 - Должно ли после пандемии измениться предложение театра для детей, на ваш взгляд? Появятся новые темы?

- Думаю, нет. Может быть в каком-то предощущении – приятно говорить, что, дескать, мы знали и действовали верно – но все последние годы мы методично настаивали на том, что для детей надо делать серьезное большое искусство, исполнять музыку великих композиторов, выбирать тексты великих драматургов, приглашать неординарных постановщиков. Мне кажется, сейчас это будет еще более востребовано. И то разнообразие форм, которое мы придумывали – театр не только на сцене, но театр в разных специфических пространствах, разных необычных местах нашего потрясающего здания – мне кажется, что все это сейчас как раз будет в тренде. Скорее всего, нам предстоит стать еще более изобретательными. Но мы и в этом направлении работали: у нас большой портфель идей на время реконструкции, поскольку будет закрыла большая сцена и как раз на это время у нас запланировано много экспериментальных работ. Но есть интереснейшие идеи и на открытие большой сцены. Понятно, что после полуторагодичной реконструкции театр должен появиться с новыми идеями, новыми произведениями. Мы ведем переговоры с несколькими композиторами, драматургами, издательствами, ищем необычные, редкие названия и так далее.

- Продолжится ли ваше сотрудничество с Ксенией Перетрухиной?

- И с Ксенией, и с Валентиной Останькович, и с Филиппом Виноградовым, и со всеми чудесными художниками, хореографами и композиторами, с кем мы дружили и дружим. Недавно, например, мы разговаривали с Габриэлем Прокофьевым на тему возможного проекта в наш театре.

- Не возникает ли в обсуждении Ассоциации музыкальных театров темы копродукции между российскими театрами?

- Я двигаю эту тему уже десять лет. Мой театр, скажем, к этому готов: в прошлом году мы вместе с театром «Геликон-опера» сделали спектакль «Орландо», это наша копродукция. На последнем совещании был разговор о том, что нам надо думать о сотрудничестве театров, так как сейчас ресурсов у всех будет заметно меньше, так как секвестр бюджета непременно коснется театров, особенно в регионах. Не исключено, что копродукция станет трендом будущих сезонов.

Я думаю, что особенно это касается редких названий. Понятно, что в провинции такие спектакли долго в репертуаре держаться не будут. И я обращаю внимание коллег на то, что такого рода проекты надо делать на два-три театра, чтобы и у спектакля была длинная жизнь, и максимально большое количество зрителей могло услышать редкое сочинение. Обидно, что в одном городе это выходит, сезон-другой идет и исчезает навсегда. Мне кажется, это нерационально.

Одно дело, когда ты ставишь «Евгения Онегина» или «Щелкунчика» - ты предполагаешь, что это лет на двадцать. Но другое – когда, например, ты ставишь «Лолиту» Щедрина. Это на пару-тройку сезонов, но сил и финансов было затрачено не меньше, чем на «Онегина».

На след неделе будет проходить годовая конференция «Оперы Европа», в онлайн-режиме. И одна из запланированных для обсуждения тем – копродукция, потому что все понимают, что денег будет мало у всех и все будут искать партнеров, с тем, чтобы реализовать свои планы.

 - Какие еще проблемы российских театров, не связанных с коронавирусом, на повестке дня Ассоциации музыкальных театров?

- На самом деле, вирус затмил все. Все понимают, что будут резать бюджет, и театры в ужасе от этого, ведь финансирование и так минимальное. По поводу творчества как раз есть много идей, здесь ситуация как раз позитивная. А вот что будет с экономикой театра – это самый большой вопрос.