Алексей Бадаев: "Мне близка модель театра Олега Табакова"

На фото  Алексей Бадаев. Фото сайта domaktera.ru

– Алексей, вы с успехом совмещаете должности генерального директора и художественного руководителя. Как выстраиваете репертуарную политику и каково направление ваших поисков в плане режиссуры новых спектаклей?

– Поиск режиссеров – это основное. Поскольку я еще и педагог, то не устаю повторять своим студентам: «В XIX веке театр стал режиссерским, так продолжается и в наши дни. Другого театра не будет, сколько бы об этом ни спорили. Облик театра определяется режиссурой». Когда в 2013 году я пришел в Свердловский театр драмы, то начал с того, что сказал труппе: «Мы будем звать хороших режиссеров. Это всегда сложно, но тем не менее будем их искать и находить».

– Отсутствие должности главного режиссера – это принципиальная позиция вашего театра?

– Так сложилось. На мой взгляд, и до моего прихода в Свердловской драме, по сути дела, не было ни одного главного режиссера, хотя в афишах они иногда появлялись. Причем я просто закрепил формальную ситуацию. Здесь директор всегда по факту являлся и худруком, значит, определял художественную политику. Мы просто закрепили это в Уставе. Пусть к нам приходят ставить много хороших и разных режиссеров.

– Как вы их выбираете?

– Стараюсь работать с теми, с кем возможен диалог, которые слышат, позволяют с ними коммуницировать, спорить порой. Хотя с момента репетиций все споры прекращаются. Мы просто «на берегу» договариваемся о примерном хронометраже, о стоимости декораций, чтобы быть в рамках бюджета. И конечно, чтобы никакого мата, никаких сигарет, все-таки мы государственный театр и закон есть закон, ничего тут не сделаешь. Дальше у постановщика и художника полная свобода, потому что я считаю глупостью звать хорошего режиссера, а потом пытаться влезть в его замысел и что-то там править.

– Тогда надо определить, что для вас – хороший режиссер? Ведь, наверное, не всякий, даже самый знаменитый и востребованный, подходит именно вашему театру?

– В этом и есть выбор худрука: найти тех, кто художественно близок. Это могут быть очень разные люди. Разбег между Владимиром Мирзоевым и Григорием Козловым, чьи спектакли «Доходное место» и «Чайка» поставлены в нашем театре, конечно, очень большой. Но они, безусловно, сумели стать частью театра, их имена украсили нашу афишу. Для меня принципиально, что ничего только лишь ради моды я делать не буду. Хотя мне это периодически советуют. Забавную историю рассказывали актеры БДТ. Когда к ним пришел главным режиссером Андрей Могучий, он сказал: «Ребята, никакой художественной программы я вам объявлять не буду, но могу обещать одно: Константина Богомолова в этом театре не будет». Но вскоре актеры БДТ приступили к «Славе» в постановке Богомолова. Вот это как раз вариант моды. Я знаю и понимаю, что есть известные режиссеры, с успехом привлекающие публику, но при этом мне они художественно чужды. Например, тот же Богомолов, Диденко, Волкострелов. Выбираю тех, кто созвучен и с кем есть диалог. Но случаются и ошибки. Как-то пригласил режиссера, чьих спектаклей не видел, только эскизы постановок. Но поскольку он ученик Льва Абрамовича Додина, перед которым я абсолютно преклоняюсь, для меня именно он режиссер номер один, то я этого молодого человека позвал. А он не смог сделать ничего, просто сидел и смотрел на актеров. За две недели до премьеры пришлось его выгнать. Было такое. Поэтому с тех пор, только посмотрев заранее какие-то спектакли, приглашаю ставить в наш театр. Так было с Володей Панковым. Познакомились с ним, когда он был в Екатеринбурге на гастролях, я посмотрел его спектакли, мы с ним разговорились, он сказал: «Знаешь, я чувствую, в вашем театре что-то важное происходит, мне интересно будет тут поработать». Поставил у нас «Зойкину квартиру», замечательный спектакль. Мечтает о новой постановке у нас – по книге Алексея Иванова «Общага на крови». Но пока что очень занят, поднимает свой театр ЦДР.

– Вы продумываете пропорцию серьезного и развлекательного в афише Свердловского театра драмы?

– Нет, об этом я не размышляю. Вспомните Умберто Эко, он написал в своем романе «Имя розы», что, наверное, не зря потерялась у Аристотеля глава о комедии. Драма, трагедия дают размышления и катарсис, это очень важно. Да и очень мало тех, кто умеет делать хорошие развлекательные, веселые спектакли. Серьезные режиссеры даже обижаются, когда предлагаешь поставить комедию, не хотят этого делать. Пришлось самому взяться. Поставил комедию «Только для женщин», уже третий год идет у нас, публика охотно приходит. Но ставку на комедии я не делаю, в репертуаре может быть два-три таких спектакля, не больше.

– Ваши собственные режиссерские устремления к чему тяготеют?

– Я пока только учусь быть режиссером, заканчиваю курс у Анатолия Праудина через четыре месяца. Мой спектакль «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» идет на нашей сцене, он и будет оцениваться как дипломная работа, ничего нового за это время не успеваю поставить.

– Для чего вам, известному деятелю культуры, захотелось вновь побыть студентом и получить новый диплом – на этот раз режиссерский?

– Мне Григорий Козлов, главный режиссер петербургского театра «Мастерская» много раз говорил: «Ты театровед! Тебе это мешает». Помню и слова Анатолия Эфроса, которыми он заканчивает свою книгу «Репетиция – любовь моя»: «Не понимаю, когда молодой режиссер, имея за плечами постановку одной английской комедии, берется ставить Чехова». Поэтому я просто сейчас нарабатываю умение работать с актерами, потихоньку осваиваю профессию режиссера. Моя работа худрука (ни в коем случае не сравниваю себя ни с кем из выдающихся людей театра) – это скорее, очень приблизительно конечно, ситуация Александра Дунаева при Анатолии Эфросе. Когда крупные мастера, в том числе наш Дмитрий Зимин (спектакли «Вий», «Головлевы» и др.), которого я считаю очень большим режиссером, уже имеют полное право выбирать то, что они хотят, а закрыть какие-то позиции репертуара я могу себе позволить. Пока я еще только учусь, тут не до авторского самовыражения. В конце будущего года выберу для своей постановки какую-то новую комедию.

– В названии театра есть слово «академический». Насколько, на ваш взгляд, удается соединить «академизм», то есть трепетное, глубокое уважение к классике, и новые к ней подходы?

– При всем уважении мы не делаем «музейных» спектаклей, классика у нас живая и актуальная. Поэтому интересна и востребована.

– У вас потрясающий главный художник-постановщик – Владимир Кравцев. Каждый оформленный им спектакль имеет свой запоминающийся зрительный образ. Он ведь старожил театра?

– Владимир Кравцев – наш театральный домовой, очень дорогой и необходимый для театра человек. Работает в Свердловской драме с 1980 года. Он, безусловно, выдающийся художник, большой мастер.

– Какие премьеры помимо блестяще исполненных ролей Аркадиной и Вассы намечаются в юбилейном сезоне у вашей примы Ирины Ермоловой?

– Надеюсь, это будет главная роль в пьесе Фридриха Дюрренматта «Визит старой дамы».

– Ирина Еромолова – безусловная звезда, но и вообще у вас очень сильная труппа, много великолепных молодых актеров.

– Нашей труппой я горжусь. Когда Григорий Козлов заканчивал постановку «Чайки», а Уланбек Баялиев начинал делать «Железнову Вассу Мать», Ирина, у которой в этих спектаклях главные роли, бегала вместе с молодыми актерами с одной репетиции на другую, Уланбек сказал мне: «Пойду посмотрю, не может быть, что в одном театре два спектакля разошлись по хорошим актерам. У меня актеры гениальные, посмотрю, что в «Чайке». Приходит со сдачи спектакля и говорит мне: «Слушай, я тебя поздравляю, такую труппу нечасто можно встретить». Такое признание дорогого стоит.

– Как будете отмечать солидную юбилейную дату, 90-летие Свердловской драмы?

– Сделаем праздничный концерт, подведение итогов, Дима Зимин его поставит, собственно, к юбилейному дню 2 октября. В апреле три наших спектакля покажем в Москве на сцене «Мастерской Петра Фоменко». Это будут «Чайка», «Железнова Васса Мать» и «Доходное место». А в остальном – движемся по намеченному пути. Продолжаем работать, не оглядываясь на даты и юбилеи. Но надеемся на какие-то юбилейные подарки. Ведь в театре 12 лет не было никаких званий, ни одного, всех разворачивали без объяснения причин. Например, для Ирины Ермоловой мы в третий раз подаем документы на звание народной артистки. Ждем, что хотя бы в этом случае юбилей театра сыграет свою роль. Теперь звания народных в год получают всего пять актеров на всю страну, поэтому провинциальным театрам они, как правило, не достаются. Это печально. Да и провинцией мы себя не считаем, Екатеринбург, как ни крути, столица Урала.

– В чем вы видите своеобразие вашего театра? Что особенного зрители могут тут найти, чего не видели у других?

– Во-первых, на сегодняшний день это все-таки в немалой части авторский театр Дмитрия Зимина, который уже начинают узнавать и специально идут смотреть. В Москве видели его спектакли «Кроткая», «Отцы и дети». Процент его спектаклей, которые играются у нас, ничуть не меньше, чем, скажем, процент постановок Тимофея Кулябина в новосибирском «Красном факеле». Во-вторых, «Свердловская драма» некий дайджест театрального спектра в целом. Та модель, которую любили зрители и за которую так часто ругали МХТ им. Чехова, пока им руководил Олег Павлович Табаков. Сейчас мы начнем понимать, справедливо ли это было. Когда приглашались самые яркие режиссерские имена на прекрасную актерскую труппу и получались заметные и разнообразные спектакли.