Обживание смерти

«Черное облако» мексиканского художника Карлоса Аморалеса – одновременно и лирично, и пугающе. Фото Zoom Zoom

За 10 лет существования организованная Уральским филиалом Государственного центра современного искусства биеннале, которую делает комиссар Алиса Прудникова, стала одним из самых значимых в России смотров contemporary art. Это – без преувеличения и безотносительно юбилейной даты. Рефлексия биеннале об индустриальном прошлом и настоящем Урала – нерв этого смотра на протяжении всех лет существования. Биеннале – это помимо основного проекта интеллектуальная платформа, исследовательский проект, спецпроекты и арт-резиденции в разных городах. Тема нынешнего выпуска – «Бессмертие». Основной проект показывают на двух площадках – Уральского оптико-механического завода и в здании первого екатеринбургского кинотеатра «Колизей». Участвуют в нем 76 художников и арт-групп из 25 стран, из них треть – российские. Бюджет 5-й биеннале – 76,7 млн руб., из которых 36,7 – государственные средства и 40 – спонсорские. Для сравнения – бюджет Лионской биеннале, которая тоже работает с индустриальными пространствами, составляет 12 млн евро.

Проход к основному проекту. Фото Zoom Zoom

Оптико-механический завод – производство закрытое, связанное, как известно, в том числе и с оборонной отраслью. Сейчас в цеха, откуда производство было выведено, пустили современное искусство. Миновав пропускной пункт, поднимаешься по лестнице: среди этажей, куда доступа людям «с улицы» нет, есть два биеннальных – для основного проекта и для исследовательского.

В заявленной Вэн «множественности» – аналитичность выставки (со множественностью ракурсов), которая препарирует прошлое и настоящее, культуру и политику, реальность и футурологию, отношения человека с цифровыми технологиями и со временем. И не обходит острые углы. Выставка на заводе начинается «Шарманкой» Елены Артеменко, завершаясь работой Адриан Пайпер «Адриан переезжает в Берлин». Когда поворачивается ручка огромной «Шарманки», раздается скрип, под который привычно маршируют кирзовые сапоги. Пайпер посвятила свой перформанс падению Берлинской стены: 59-летняя художница час танцевала на Александерплатц, считая, что танец – естественная форма преодоления каких бы то ни было границ. Строй и индивидуальный жест – вечные темы взаимоотношений социума и художника, человека вообще.

Алиса Прудникова. Фото Zoom Zoom

Оптический прицел, стоящий на томике с «Мастером и Маргаритой» Булгакова, направлен на крышу соседнего здания (прицел в работе американской художницы Джилл Магид «Я свет миру. Из серии «Просветление» – из тех, что использовали в войне в Ираке и Афганистане). На столе разложены антропоморфные части женщины-робота («Небольшое обновление» корейской художницы Кымхён Чон). Видео Александра Шишкина-Хокусая «Новый Версаль» и живопись Марии Сафроновой «Кабинеты» рассказыают о тенях Чернобыля в современности... Кристина Лукаш в выбеленном и приобретшем стерильный вид зале развесила «По часовой стрелке» (название инсталляции) 360 механических часов, выставленных с интервалом в четыре минуты. Вместе эти интервалы равны суткам, визуализируя материальность потерянного или утопически обретенного времени. Этот зал – одна из ключевых точек заводской части проекта. Другая – зеркальный коридор, в котором бесконечно множатся отражения всех проходящих.

Елена Артеменко. Шарманка. Фото автора

«Бессмертие» тут пульсирует звуками заводских инструментов, которые напоминают и звуки первобытных орудий; оно поворачивает то к конкретным событиям прошлого, то гадает о будущем (как в футурологических картинах Павла Пепперштейна «Город Россия», где среди прочего в 2009–2014-м появилась и башня Кандинского – по случайному совпадению в Екатеринбурге теперь вырос поименованный так же небоскреб); оно говорит не только о культурной памяти, но обращается и к (полу) шаманским практикам. И это «Бессмертие» не пропускает культурных кодов, живущих, но ставших почти мифом: Евгений Антуфьев и Любовь Налогина делают что-то вроде флорентийских мозаик с использованием малахита («Без названия»). Это – один из уральских символов, но, согласно словам художников, уральские месторождения исчерпаны, и теперь этот символ импортируют из Африки.

Джилл Магид. Архивы Баррагана. Фото Zoom Zoom

«Колизей» стал и площадкой интеллектуальной платформы биеннале. В первый день симпозиума специалисты самых разных профилей, от генетиков и физиков до художников, обсуждали, что такое бессмертие. В область современного искусства разговор вернулся на дискуссии Шаоюй Вэн с главным хранителем Музея Гуггенхайма Леной (Кэрол) Стрингари. Она рассказывала о проблемах, с которыми сталкиваются музеи, хранящие contemporary art. К примеру, произведения, где задействованы цифровые технологии, через годы могут стать недоступными из-за того, что программное обеспечение просто-напросто устаревает. Тема, напрямую касающаяся бессмертия.

Екатеринбург–Москва