Сергей Полунин. Фото со страницы МКЗ Зарядье в Facebook
«Человек чувствующий, а не думающий». Эти слова Вацлава Нижинского знаменитый, в последнее время все больше скандалами, танцовщик Сергей Полунин выбрал эпиграфом к программе одноактных балетов Sacré, российскую премьеру которой представил в концертном зале Зарядье. Два отделения. Две истории, в чем-то очень близкие исполнителю. Обе – о безумцах. Но не безумие ли, имея уникальные балетные данные, завоевав всемирную славу с младых ногтей, в 17 лет став самым юным за всю историю премьером лондонского Королевского балета, побегав по разным труппам, рассказывая в многочисленных интервью о своей нелюбви к профессии, по собственной воле растранжиривать талант на глазах у изумленной публики (поклонники, напрочь ослепленные обожанием кумира, не в счет)?
Впрочем, вольному воля. А Полунин хочет быть именно вольным. На что, безусловно, имеет полное право. Недавно открыл фонд имени себя для помощи молодым и малоимущим в обучении танцу. Дает мастер-классы, снимается в кино, инициирует антрепризные проекты с участием артистов из разных стран. Такие, как Sacré.
В последние годы работающий в Румынии англичанин Росс Фредди Рей сочинил свою трагическую клоунаду «Фальшивая улыбка» для восьми персонажей. Семеро из них – фантом. Действие разворачивается лишь в воображении главного героя. Порождены его болезненные фантазии жестокостью реального мира. Белый клоун, Пьеро, Петрушка (не балаганный – балетный). Тема вечная до банальности. «Маленький человек» с выбеленным лицом и обнаженным торсом терпит побои и разочарования, оставаясь Человеком. В задачу исполнителя главной партии входят мимическая игра как знак эмоциональной уязвимости и героический танец как символ полета неубиваемого духа.
Полунин умеет держать драматическую паузу. Сопереживать ему - в лучшие моменты спектакля - не мешает даже по-отечески строго смотрящий с татуировки на груди артиста президент Владимир Владимирович Путин (татуировки поменьше, например, гербы России и Украины, из зрительного зала неразличимы). Справедливости ради надо заметить, что эмоциональный настрой «Фальшивой улыбки» во многом создают еврейские мелодии (музыка польской группы «Kroke»), костюмы Срджана Перича (главным образом, застиранное исподнее двух женских персонажей) и выразитель самых потаенных страхов главного героя австралиец Лиам Моррис, ныне солист Национального балета Эстонии.
Показанный во втором отделении одноактный балет Sacré («Священный»), посвященный Нижинскому, японский хореограф Юка Ойши поставила специально для Сергей Полунина в 2018 году. Выпускница Гамбургской школы балета, Ойши много лет танцевала у Джона Ноймайера, известного поклонника Русских сезонов. В числе прочего Ноймайер поставил в свое время балет о Нижинском. Так что интерес его ученицы к легендарному Вацлаву, как и ноймайеровские мотивы в лексике, не случаен.
В магическом круге судьбы (красный канат, живописно прикрытый осенними листьями) под современную адаптацию «Весны священной» Стравинского мечется герой. Мечется строго по сценарию. Вот узнаваемые, хоть и небрежно воспроизведенные, позы Фавна, Призрака розы, Петрушки. Вот герой якобы пытается сорвать с лица опротивевшую маску (читай - освободиться от гнета Дягилева). Получается не сразу. Вот в страхе перед мировой бойней представляет себя с винтовкой в руках (на сей раз Перич одел Полунина в пиджак и брюки с камуфляжной расцветкой). Красный канат превращается то в образ кровоточащей души, то едва ли не буквально в окровавленные человеческие внутренности. Безумие гения, как водится, воплощают экстатические прыжки и сокрушительные падения. Душевные муки сменяются муками физическими. И все это одновременно лапидарно и высокопарно.
Как и в «Фальшивой улыбке», в балете о Нижинском видно, что Полунин тяготеет к характерности. И это у него неплохо получается, в зависимости от того, какой материал предоставляет хореограф. Но, поскольку все явственнее обуреваемый эмоциями танцовщик все меньше думает о чистоте классических па, с недокрученными пируэтами и смазанными позами смазан и смысл другого высказывания Нижинского, избранного эпилогом действа: «Когда танец переходит в крещендо, меня больше нет. Есть только танец».
комментарии(0)