Петр Главатских: "Фольклор – это музыка про каждого из нас"

Маримба похожа по звучанию на традиционный русский народный инструмент – барабанку. Фото со страницы Петра Главатских в «ВКонтакте»

6 декабря в Малом зале Концертного зала «Зарядье» состоится концерт известного этнографа и певца Сергея Старостина и мультиперкуссиониста Петра Главатских при участии ансамбля «Кладец». В программе, которая называется «Вир», – народная разножанровая музыка в авторской обработке, а также композиции самих музыкантов. Слово «вир» обозначает источник, скрытый глубоко в водах реки. Музыкальный критик Надежда ТРАВИНА поговорила с Петром ГЛАВАТСКИХ о том, что скрыто в фольклорной музыке и почему так важно развивать ее традиции.

– Петр, расскажите о программе концерта в «Зарядье».

– Мы будем исполнять много замечательной народной музыки. Например, канты эпохи Петра Первого – хотя это и не совсем фольклор (канты нередко сочинялись на стихи известных поэтов), но они широко бытовали в народе, который пел их, идя в строю на поле битвы, или прославлял победу императора. Многие канты писали и композиторы тех лет, но делали это простым народным языком, что очень подкупает сегодняшнего слушателя. Я играю на кожаном аутентичном барабане, чтобы подчеркнуть маршеобразность кантов. Из других народных жанров прозвучит духовный стих. Он близок к псалмотворчеству – это некое философское размышление о жизни, причем не всегда веселое. Также будут лихие частушки, одна из которых называется «Заливочка».

Когда люди раньше шли из одной деревни в другую, гармонист играл эту песню, чтобы не скучно было идти. Мелодия в ней постоянно повторяется, приобретает некие вариации... Чем не минимализм? Еще представим традиционные колыбельные песни. В них звучат очень страшные слова, что-то наподобие «умирает мать, мы идем ее хоронить». Это не случайно, поскольку ребенка с самого детства готовили к тому, что всякое в жизни может произойти, и самое страшное. В песнях транслируется философское спокойное, отстраненное состояние. Также на концерте публика услышит мои композиции и композиции Сергея Старостина.

– Знаю, что со Старостиным вас связывает тесное сотрудничество...

– Да, встреча с Сережей была судьбоносной. Мы вместе участвовали в проекте лондонской компании Dash Arts, где художественным руководителем был композитор Александр Маноцков. Мы активно готовились к концерту – 10 дней репетировали на природе, экспериментировали, общались с классными музыкантами. Вскоре пришли к общему мнению, что нам нужно сделать новую программу. Год назад мы ее обыграли, но для выступления в «Зарядье» решили подключить замечательный народный ансамбль «Кладец».

– Как вам «Зарядье» в плане акустики? Говорят, там идеально выстроен звуковой баланс.

– Я всегда осторожно оцениваю акустику, потому что пока непонятно, как все будет звучать при зрителях. В процессе репетиций меня все устроило – звук полетный, угасает, не висит звуковыми «пятнами». Мне понравилось. Но все, конечно, покажет сам концерт.

– Вы будете играть музыку петровской эпохи и фольклорного календарного круга. Возможно ли заинтересовать сегодняшнего слушателя пением в национальных костюмах, без театральности, спецэффектов?

– Конечно! Для этой музыки никакого шоу и не нужно. Наша программа не столь романтичная и пышная, как у известных русских коллективов – все более скромно. Можно сказать, что наше музицирование носит интимный характер. Как бы это странно ни звучало, но оно творится не для того, чтобы это показывать на сцене. Тут нет традиционного выхода на сцену артиста, который представляет свой талант, свой певческий материал, желая понравиться публике. Здесь человек рассказывает историю о себе, своих проблемах, переживаниях. И в этом отличительное свойство фольклорной музыки – она написана не для того, чтобы ее пришли послушать. Она как бы рассказывает про те проблемы, которые ждут человека в детстве, отрочестве и старости. Фольклор – это музыка про каждого из нас. Она воспринимается на корневом уровне.

– Звучание маримбы органично в народной музыке Запада и в особенности Востока. А как насчет русского фольклора?

– Маримба, как это ни странно, похожа по звучанию на традиционный русский народный инструмент – барабанку. Как вы наверняка знаете, маримба долгое время не была темперирована, это явление середины XX века, которое мы уже потом адаптировали на своей музыкальной «территории». Тембр маримбы органично сочетается с народным вокалом, и вся ее простейшая фактура, отчасти напоминающая минимализм, воспринимается естественно в контексте подобной музыки. В некоторых наших песнях маримба выступает в роли органа – дает высокую, среднюю и низкую частоты, а иногда я ее держу как педаль. В этой программе я постарался изобретать штрихи, которые не употребляются в классической практике игры на маримбе, – приемы, которые будут передавать дух русского фольклора.

– Существует ли для вас разница между понятиями «фольклорная музыка» и «народная музыка»? Для вас это синонимы?

– Нет. Это разные вещи. Знаете, даже у музыкантов до сих пор существует некий «фарш» в голове. Вот как я их могу объяснить: народная музыка – более «причесанная» – относится к концу XIX века (городской романс, тюремная песня, частушки и т.д.). А фольклорная музыка – гораздо более сложная, воспринимается с большим усилием. Народная песня уложена в темперацию, она тональна, и любой композитор может ее аранжировать. Фольклорная имеет специфические лады, свой звукоряд. Я убежден, что эти понятия надо разграничить.

– Можно ли говорить о сохранении традиций фольклорной музыки? И есть ли развитие в ее области?

– Да, эта традиция живет и проникает в разные очаги музыкальной культуры. Сергей Старостин недавно был в Америке и рассказывал, что там активно интересуются своим фольклором – и русским, кстати, тоже. В нашей стране продолжает действовать Российский фольклорный союз, где ученые и просто любители пытаются сохранить бриллианты фольклора, ездят в экспедиции и записывают песни. Может быть, эти попытки не сильно известны – нет большой государственной программы, грантов, но наше дело не останавливается. Мы живем своей жизнью, а традиция – своей. Наша жизнь заканчивается, а жизнь традиции будет продолжаться. В том или ином виде это будет всегда.