Такую выставку было бы сложно устроить даже в Японии

Теперешний показ выстроен не только эффектно, но и четко. Фото агентства «Москва»

Выставка, которую в музее называют «одним из центральных событий перекрестного года России и Японии», пройдет в два этапа в сентябре и октябре, поскольку по принятым в Японии правилам хрупкая живопись на бумаге и шелке не может экспонироваться более четырех недель. Из Японии в Москву привезли даже свиток и ширму, наделенные статусом «Национальное сокровище». Проект об эпохе Эдо (1603–1868) в 135 произведениях ГМИИ подготовил вместе с Агентством по делам культуры Японии, Токийским национальным музеем, Музеем изобразительных искусств города Тиба, Художественным музеем Итабаси (Токио) и нашим Музеем Востока, хранящим, к примеру, одно из редких живописных произведений знаменитого мастера Утамаро – одно из чуть более чем 30 известных сегодня.

В Белом зале темно, вдоль стен сделаны крытые мостки, тактично соседствующие с классическими архитектурными формами музея (сценография – Анна Каменских) и похожие на те, что появляются на свитках и гравюрах. По дощатому настилу вы двигаетесь вдоль подсвеченных витрин с ширмами и свитками, справа налево разворачивающими повествование о Киото и его окрестностях, о соответствующих четырем сезонам цветах и птицах. Здесь же и изображенный в один зимний день XVIII века знаменитый китайский поэт VIII столетия Ли Бо, известный пристрастием к вину и представший пьяным бородачом, которого поддерживают служки, и «Отшельники (Даосские бессмертные)» – важное произведение мастера XVIII века Сога Сёхаку. Детализированные, очень декоративные ширмы показывают героев весьма и весьма характерных. Эта работа в Японии числится в статусе «Особо ценный объект культуры».

Терминологические вопросы относительно «живописи и гравюры» объясняются трудностями перевода и традицией. В отличие от Европы в Японии живописью именуется то, что написано кистью, – пусть даже основой будет бумага (в европейской и в российской традиции это бы называлось графикой).

Культуру эпохи Эдо, последнего периода, когда главное место в обществе занимало военное сословие, на выставке показывают и рассказывают (наконец-то помимо общих текстов к разделам в ГМИИ откомментированы и сами работы) через рост и развитие городов и соответственно городской культуры. Что подразумевает и театр, и издательское дело, и распространение живописи и гравюры укиё-э, буквально – «картин повседневной жизни», но использовавшей и сцены театра Кабуки. Притом гравюра на дереве, прежде служившая книжной иллюстрацией, теперь становится самостоятельным видом искусства, доступным многим горожанам. Эдо – это и история разных художественных школ и стилистик – в частности, как диалог с китайской живописной традицией. То выступавшей на первый план – как в сосредоточенной как раз в Эдо и самурайской среде школе Кано. То отступавшей перед традицией японской живописи – как у школы Тоса, главенствовавшей при императорском дворе в Киото.

Фото автора

Это история разных техник и – в культурном контексте времени – медленного, но проникновения европейского влияния в Японию, придерживавшуюся тогда принципа изоляции. Явления для современного зрителя, наверное, более неожиданного, чем известный японизм, которым увлекся мир в конце XIX столетия и импульсом которого называют как раз укиё-э. Влияние европейского искусства в портрете самурая Таками Сэнсэки 1837 года соединило плоскостную трактовку одежды с пускай идеализированной, но уже светотеневой моделировкой лица. Выполненный Ватанабэ Кадзан свиток наделен статусом «Национальное сокровище» и размещен в экседре Белого зала

Теперешний показ вообще выстроен не только эффектно, но и четко (школы Кано и Тоса в Белом зале, школа Римпа и живопись укиё-э – в атриуме, гравюра – на колоннаде) – он дает панораму, не упуская из виду деталей (кураторы – Хироёси Тадзава из Токийского национального музея и Айнура Юсупова из ГМИИ). Понятно, что в этой панораме не обойтись без хрестоматийных Хокусая, Хиросигэ и Утамаро, но, во-первых, вокруг них – масса других имен. А во-вторых, и в известном сейчас показывают необычное. Например, в связи с Утамаро. Кроме упомянутой редкой его живописной работы – сцены из повести «Исэ-моногатари» – из Музея Востока здесь есть необычное изображение. Двусторонняя гравюра с подающей чай девушкой, которая показана и с лица, и со спины.

Или вот разговоры о популярности театра проиллюстрированы не только портретами актеров, но даже шаржем. Утагава Куниёси в первой половине XIX века не рисует – гравирует (то есть с возможностью тиражирования) – но в быстрой, «живой» манере театральных знаменитостей того периода: девять голов на одной странице «строятся» в гримасничающий «хор», где у каждого остается свой характер.

Представители японской стороны говорили, что сегодня выставку с таким составом работ было бы сложно сделать даже в Японии. Позже Айнура Юсупова рассказала журналистам, что там значение выставки оценивается в том числе по числу вещей со статусами «Национальное сокровище», «Особо ценный объект культуры», «Особо ценный предмет искусства». Агентство по делам культуры Японии ежегодно собирает комиссию экспертов, решающих, наделить или нет особым статусом какое-либо произведение искусства. Сейчас в Пушкинском их соответственно 2, 9 и 6.