Сергей Хачатуров "опрокинул" барокко в кибербарокко

Клик мышкой – и ты можешь оказаться где угодно. Фото со страницы музея Царицыно в Facebook

Искусствовед, арт-критик Сергей Хачатуров напоминает нам о том, что куратор – своего рода режиссер. И что не стоит отделять современное искусство от классического. И что архитектура – тоже «предлагаемые обстоятельства», что она сама по себе может стать действующим лицом. Выставку-инсталляцию, выставку-пьесу в нескольких актах он курирует-режиссирует, объединяя изобразительное искусство с театром и жонглируя рифмами из прошлого и настоящего. Homo ludens нисколько не противоречит исследователю, точно так же как спокойно соседствуют старинные гравюры и новые медиатехнологии. На вернисаже он был в футболке с портретом Кирилла Серебренникова и говорил, что хотел бы режиссеру эту выставку показать.

Куратор ведет зрителя девятью актами выставки-спектакля, где главную роль играет пространство, но где в крохотных театриках и в записи оперного сериала «Сверлийцы» Электротеатра «Станиславский» появляются и актеры. Сергей Хачатуров (архитектор проекта – главный дизайнер Электротеатра Степан Лукьянов, координатор – Дарья Колпашникова) разворачивает панораму пространств-разделов «Opera Seria» (это – «Серьезная опера», «Кибербарокко» с живописной серией-лабиринтом «Герои-ширмы» молодого автора Владимира Карташова – и «Театр идей»), «Храм», «Волшебный фонарь», «Carceri. Темницы», «Павильон», «Руина», «Машинерия праздника». От серьезного он переходит к шутке, микширует эпохи, и они оказываются дополнением и комментарием друг к другу, а сами пространства – гиперссылками, к которым так привык человек компьютерной эры. Клик мышкой – и ты можешь оказаться где угодно.

Формально новая выставка входит в царицынский спецпроект «Роман готического вкуса», в рамках которого Хачатуров уже делал экспозиции «Ожившая пьеса императрицы» и «Призрак – рыЦАРЬ». Но «Гипноз пространства» – самостоятельная история, хотя здесь, в Царицыне, можно вспомнить и кураторский проект «Готика Просвещения. Юбилейный год Василия Баженова», сделанный Хачатуровым с Татьяной Дудиной, Зоей Золотницкой и Анной Корндорф на площадках Музея архитектуры и фонда In Artibus. Сергей Хачатуров защитил диссертацию и выпустил книгу «Готический вкус» в русской художественной культуре XVIII века», занимается и классическим, и современным искусством, а в какой-то момент он всерьез увлекся музыкой и театром – словом, эта выставка не только о времени и временах, но и о себе. Попадая на его экскурсию, видишь, как он зрителя завораживает, сам становясь героем своей же выставки-пьесы.

Избыточность барокко соседствует со строгостью классицизма, «опрокидывается» то в кибербарокко, то в печальную меланхолию бумажной архитектуры в фантазийной графике Александра Бродского и Ильи Уткина. Эта бумажная архитектура проходит насквозь через всю выставку-инсталляцию, балансирующую между разными эпохами и эмоциональными регистрами. Потому что, скажем, «Руина» – это не только восхищение останками прошлого, выросшее отчасти и в культивирование руин, как на переатрибутированной в ходе подготовки к выставке Густаву Георгу Энднеру царицынской гравюре «Искусственная руина» (выставка-исследование и выставка-спектакль ведь предполагают премьеры, и их тут много). Но это и «Меланхолия одиночества», сценография Филиппа Шейна к «Стульям» Ионеско. Пустые ряды стульев, часть их повалена. Точка тишины.

В «Гипнозе пространства» эфемерная графика набухает «плотью» то в «искусстве в коробках», крохотных театриках Марины Алексеевой, сплавляющей рукотворное с компьютерным, то в миниатюрной сцене, на которой разворачивается «Создание – Мироздание. Опера о стремлении человека к воображаемой конструкции», то в видео со «Сверлийцами».

Начинаясь «Коридором Гонзаги», того самого Гонзаги (посвященная ему выставка «Иллюзия театра. К 200-летию Театра Гонзаги в Архангельском» на днях откроется в Бахрушинском музее), который задумал сделать сценографию главным героем постановки – и представил это Екатерине II даже без музыки, – а завершается «Машинерией праздника».

В этом зале на мониторах – «Сверлийцы», на полу – огромное сверло, сделанное для постановки Бориса Юхананова как раз Степаном Лукьяновым и похожее на «машину волн» из театра эпохи Просвещения. Но это совсем не все: тут же – и старинные гравюры, разнимающие на составные части устройство праздничного действа, будь то конный балет, фейерверк, площадной праздник, будь то каменная кладка (архитектура же), инвентарь для игры в мяч или даже военная фортификация (театр войны – тоже, увы, реальность). Дух игры продолжается то эскизом декораций – пышной архитектуры, напоминающей отчасти и ту, что появляется в гравюрах с фейерверками XVIII столетия – у Валерия Левенталя к «Ночи перед Рождеством» Римского-Корсакова в постановке Александра Тителя в Большом театре. То это игровое начало уходит в офорты Бродского и Уткина – к примеру, в «Театр без сцены, или Блуждающий зрительный зал». В самом конце праздник, игру, воображение словно обнажают до механизма, но цельность игры этим не нарушена. Оттуда вы попадете в зал-пролог, стартовую точку «Гипноза...» – и закольцованная выставка-инсталляция готова будет снова начаться. Таких отчетливо авторских проектов, где куратор готов рискнуть, сейчас, когда ставка часто делается на то, чтобы «наверняка», сейчас не хватает.

Она – не о политике, но тут думаешь и том, что сегодня избыточность тоже идет рука об руку со строгостью, и воспринимается все это как минимум с меланхолией. В последнем зале это не только легкая меланхолия, какой подернуты гравюры Бродского и Уткина, но и «Книга» молодого художника Артема Филатова. Бетонный фолиант открыт на середине, там – одна фраза: «Мы уже знали обо всем этом благодаря тому, что написали наши предшественники, но допустили те же ошибки, что и прежде». Где, как не в Царицыне, которое и само – во многом воображаемая архитектура, было воплощать такую затею?