Зачем кентавр грозит кулаком жене коммерсанта?

К сожалению, бронзовые статуэтки расставили на розовых постаментах против темно-зеленых стен, глушащих и свет, и силуэты работ. Фото автора

Павла Трубецкого, родившегося в Италии и потому привычно называемого Паоло, в России лучше всего знают по памятнику Александру III в Петербурге – и, из песни слова не выкинуть, по связанной с этим монументом шутке про комод... Сейчас в Инженерном корпусе Третьяковской галереи среди 68 скульптур – из собрания самой галереи, из Русского музея и из коллекции Давида Якобашвили – есть проект другого памятника, с тем же «царем-миротворцем», но уже сидящим в кресле. И еще целая галерея портретов современников, что, однако, не спасло показ от ощущения некоторого однообразия, а порой и недоумения – тут уже от того, как экспозиция выстроена.

Но даже если нынешнюю выставку не назовешь удачей, она нужна. Известных художников бывает полезно показать – и «проверить» – большим количеством работ. Одни его выдержат, другие «дадут слабину». Трубецкой, скульптор-импрессионист, получивший в русском отделе Всемирной выставки в Париже 1900 года Гран-при и, по словам самого Огюста Родена (его изображение тоже есть на выставке), положивший начало «русскому триумфу» в мире, как думаешь после нынешней выставки, представляет скорее второй вариант. Кажется, к этому с музейным спокойствием относится и куратор Ирина Красникова, говорившая на вернисаже, что, мол, естественно, у молодого скульптора и рука, и глаз другие, чем в старшем возрасте. Важность теперешнего показа в музее мотивируют и тем, что на прошлой, 1991 года выставке демонстрировали вещи только из российских музеев – а сейчас «впервые в России» представляют и 30 работ, созданных вне страны, – это из собрания Якобашвили. Словом, показ дает представление о том, как скульптор менялся – и как не менялся, тоже.

Трубецкой, сын князя Петра Трубецкого и американской пианистки и певицы Ады Винанс, успел поработать не только в разных странах – в Италии, в России, во Франции – но и на разных континентах: в 1914-м он отправился в Штаты и из-за войны остался там до 1921 года. Строчка в сегодняшних биографиях о неимении «систематического художественного образования», похоже, при жизни ничуть не мешала его карьере – выставки по всему миру, участие, с одной стороны, в Венецианских биеннале, с другой – экспонирование работ вместе с передвижниками. Когда Трубецкого пригласили преподавать в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, для него была устроена – то есть сооружена – отдельная мастерская не просто с необходимым верхним светом, но и с таким входом, чтобы можно было въехать каретам и казакам. А когда он уехал в США, построил дом в Голливуде.

С фотографии на вас глядит артистичный джентльмен в котелке. Вам расскажут, что Трубецкой «ощущал себя итальянцем», а еще – что был «вегетарианцем, окружившим себя целым зверинцем, принципиально не читавшим книг ради сохранения индивидуальности». Словом, биографические детали – едва ли не равноценная творчеству составляющая его жизни.

С творчеством как-то труднее. Архитектор выставки Алексей Подкидышев «преподнес» пространство (экспозицию куратор строит по времени и географии пребывания Трубецкого) сходным образом с тем, что он делал для выставки скульптора Николая Андреева. Только тогда это работало на выставку, сейчас – против. Разновеликие, разной высоты постаменты, конечно, по-прежнему позволяют охватить панораму – да только в случае Трубецкого она оказывается довольно монотонной.

Левитан, Толстой, Пуччини, Витте с собакой (анималистика вкраплениями и сама по себе – еще одна страсть скульптора, и здесь есть что извозчик, что бедуин на уставшем верблюде, которые «свежи» впечатлением быстрой «зарисовки» и тем по-своему прелестны). Александр II, Бернард Шоу, Анатоль Франс, Шаляпин, Карузо, княгини и миссис – да, Трубецкой орудует стекой и пальцами, пытаясь создать «фирменную» живую, «трепетную» поверхность. Да только она не очень трепещет. Отчасти из-за того, что бронзовые (их большинство) статуэтки расставили на рокайльного оттенка розовых постаментах против темно-зеленых стен, глушащих и свет, и силуэты работ. Отчасти из-за обилия вещей, в котором замечаешь, что приемы выразительности обращаются в штампы.

Стоят, скажем, неподалеку друг от друга статуэтки: «Ученый», владелец игорного бизнеса Франсуа Андре и Роден. Все стоят, у всех руки в карманах (непринужденность стала позой?) – разве что ученый поднял ручку с каким-то «атрибутом». Так и дамы, все они по-своему эффектны длинными по моде времени подолами платьев, достоинством облика с примесью романтизма – но тут-то и оговариваешься, что эффектны все же не вполне по-своему. По какой-то общей моде.

Справедливости ради добавим, что в Париже Трубецкой уже не был столь знаменит – востребован, но не революционер – в начале нового века в артистической столице были свои кумиры. Еще справедливости же ради добавим, что скульптор иногда пробовал экспериментировать – и что во Франции, что в Штатах, похоже, пытался отступить от импрессионизма в сторону новых течений, изготавливая изящные статуэтки то танцовщиц, то фигуристки, балансирующих на одной ноге. Динамичные ракурсы, складывается впечатление, тоже норовили стать способом создания затейливых вещиц. Притом, что в целом «диалог» между произведениями не очень вяжется, они – именно что галерея образов (включая и portrait-statuette, жанр, которому маэстро отдавал предпочтение во Франции), иногда «расстановки сил» – произведений – создает комический эффект. Порой на одном постаменте умещаются этикетки к соседним работам. Вот, к примеру, стоит нагой Шаляпин, прикрываясь полотенцем, подбоченившись и глядя куда-то вдаль. Подходить, наверное, к нему нужно только «в фас» – сбоку на «пьедестале» этикетка «Мать с ребенком» (статуэтка тут же, пониже). Или вот ниже портрета жены коммерсанта Аделаиды Хернхеймер, который считают одним из лучших импрессионистических произведений Трубецкого, стоит кентавр. Вернее, он чем-то возмущен и машет кулаком в сторону дамы. Отчего, непонятно. Может быть, это кураторская ирония в адрес выставочного героя?..