Как Акакий Акакиевич подружился с Аксентием Ивановичем

«Невский проспект» в исполнении учеников Владимира Рецептера лаконично передал обертоны гоголевского слога. Фото предоставлено Пушкинским заповедником

В Пушкинском музее-заповеднике близ Святогорского монастыря и могилы Александра Сергеевича Пушкина, его родной усадьбы Михайловское, на театральном форуме резидентами в этом году стали студенты последнего по времени выпускного курса народного артиста Владимира Рецептера, художественного руководителя театра «Пушкинская школа» в Санкт-Петербурге. Юные, но уже профессионально зрелые артисты сыграли два спектакля и чтецкую программу, афишу дополнили театры из других городов.

Владимир Рецептер, создавший авторский театр на актуальном прочтении произведений Пушкина и круга его современников, уверен, что фестиваль не цель, а средство. Средство, чтобы вернуть театрам интерес к Пушкину, увидеть его живым, снять патетику и позолоту. Там, где у поэта глубина, нужно добраться до простоты, где просто – до глубины. Или, говоря словами Наума Коржавина, прочувствовать «ту пушкинскую легкость, в которой тяжесть преодолена». Дать «истину страстей и правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах». Эту формулу Рецептер и передает своим ученикам, которые в это лето пополнят труппу его театра.

Сегодня работа с классиками на сцене – это не только режиссерская трактовка, но зачастую чуткая литературная работа с текстом. Именно здесь подчас кроются новые открытия и неожиданные сближения. В «Барышне-крестьянке» (режиссер Екатерина Ханжарова) историю «провинциальных Ромео и Джульетты», детей враждующих соседей-помещиков открывают два автора. Сам Пушкин с неизменным гусиным пером и Иван Петрович Белкин, повести которого по романтической традиции, как мы помним, «случайно» попали в руки издателя. Два авторских голоса неотступно сопровождают героев, придавая театральный объем прозаическому слову на сцене.

Хрестоматийная повесть, казалось бы, известная со школьной скамьи, поворачивается новыми гранями: Лизавета Муромская (Екатерина Вишневская) попадает в плен выдуманной роли, собственной лжи, переодеваясь из барышни в крестьянку ради знакомства с заветным возлюбленным, а Алексей Берестов (Владислав Лаппо) надевает маску байронического героя. И их трепетное чувство, и чудесный финал с исчезающими к взаимному счастью препятствиями оказываются сплетены стихией маскарада, законами итальянской новеллы, где реалистическое существование с легкостью сменяется условным. В финале же иронически сталкиваются британский гимн (помещик Берестов любил все «аглицкое»!), прославляющий справедливого короля, и русский – с обращением к Богу. Для Рецептера, руководителя постановки, важнейшей мыслью становится драматический подтекст повести: высшая жертва во имя любви, когда дворянин готов преступить социальные предрассудки и жениться на крестьянке. Это та тема, которую Пушкин разовьет и в «Русалке».

Пушкин сам-третей присутствует и в спектакле Тюменского Большого драматического театра (поставил Роман Габриа). Сценический вариант маленькой трагедии – «Пушкин, Моцарт и Сальери» – вписан здесь в хронологию пушкинского творчества. Создатели задаются вопросом, почему тогда, в период Болдинской осени, поэт написал эту стихотворную трагедию в одну ночь, намеренно исказив историческую правду? Сальери (Сергей Скобелев) – чиновник от культуры, человек с холодным сердцем и ясным умом, строго вписанный в свое время. Он со страстью патологоанатома разделывает и поедает на сцене вареных раков. Недвусмысленный образ укрупняется финальным аккордом, когда, отравив ребячливого Моцарта (Александр Кудрин), перешагнувшего творениями свой век, ремесленник накрывает еще живое существо, еще зеленого, а не мертвого рака, колпаком, ставя жирную точку в споре с гением. И хотя режиссерская трактовка с грубоватым осовремениванием никак не шла гармонии пушкинской строки, проигрывала ей и по смыслу, и действенно, режиссеру и артистам удалось выстроить человеческие отношения героев, чтобы эмоционально подключить зрителей. И, быть может, оставить открытым вопрос: какой он, сегодняшний гений?

С Пушкиным, конечно, вступает в диалог Гоголь. В «Невском проспекте» Владимир Рецептер перекраивает гоголевскую ткань повествования, соединяя и дробя изначально последовательные сюжеты. Романтического персонажа – болезненного художника Пискарева, умершего от разлада мечты и реальности, после встречи с прекрасной незнакомкой – падшей женщиной. И поручика Пирогова, пародии на целомудренный романтизм (витальная роль Семена Вашулевского). Приударив за хорошенькой немкой, он получает взбучку от сапожника Шиллера и выкидывает из головы происшествие как плохой анекдот. Обе истории обрываются страшно в трактовке режиссера, который выстраивает демонический мир темного и мрачного города-искусителя. За неимением большой сцены в доме Кочневой в «Петербург-концерте», где играет репертуар «Пушкинская школа», сценография предельно лаконична и подчеркнута концертной манерой артистов, играющих на зеркальном подиуме – фантасмагорическом проспекте с его каскадом трагических и комических проявлений жизни. И снова авторский голос театрально материализован. Эстетски и лукаво сыграл одну из ипостасей всевидящего рассказчика Сергей Хайменов. Настоящим украшением стали гастроли спектакля «В одном департаменте…» петербургского Театра им. В.Ф. Комиссаржевской, где, возможно, впервые за последнее время так убедительно прозвучала со сцены и гоголевская «Шинель», и «Записки сумасшедшего», переплетенные в инсценировке до той близости, что Акакий Башмачкин предстает соседом и добрым другом Аксентия Поприщина. Оба титулярных советника, потерянных души, живут скромно, если не сказать убого – в съемной комнатке- ночлежке. В достовернейшем быту XIX века (художник - Георгий Пашин), развернутом на сцене, проживают свою одинокую и безрадостную жизнь служители департамента.

Обезличенного и устрашающего, с упитанным столоначальником во главе и копейками жалованья, на которые не то что новой шинели не купишь, чаю с сахаром не выпьешь. Георгий Корольчук и Юрий Ершов, артисты разных поколений, но одной школы, открывают настоящие бездны трагедии в этой – одной на двоих – истории мечты, раздавленной несправедливой и жестокой инерцией жизни. Играют по старой школе, вызывая у зрителя очищающее чувство сострадания, жалости, милосердия. Им помогает и сам Гоголь (Александр Анисимов), лукавым магом вбрасывая в события, словно проигрывая в голове свои писательские идеи, по-человечески, словно, желая спасти героев от черного исхода – смерти одного и безумия другого. Говорят, под режиссерским псевдонимом скрывается священник, в прошлом человек театра. И, правда, такого теплого свечения, помноженного на удовольствие от актерской игры, динамики перевоплощений, остро подмеченных лиц и колоритных типажей редко встретишь. И после занавеса – то забытое ощущение, когда с книгой остался один на один. 

Пушкинские Горы – Москва