Московский Театр мюзикла дает спектакли в поздний час

В текущем сезоне Театр мюзикла под руководством Михаила Швыдкого, переехав из «Горбушки» в центр города, работает на Пушкинской площади, в бывшем кинотеатре «Россия». И помимо полноформатных премьер решил выпустить камерную мультижанровую постановку «Реверс» – для тех, кто не любит чинно ходить в театр, как заведено, ранним вечером, кто предпочитает театру клуб или бар после 23.00.

Довольно странное ощущение, надо признаться, идти в театр в то время, когда зрителям привычней из него уже уходить. Время близится к полуночи, наконец все дела позади, и вечер теперь значительно удлинен. Конечно, ночные форматы, очередная новомодная «штучка», в столице давно испробованы. Там же, на Тверской, под лозунгом «Новые формы» сезон назад Электротеатр с независимой продюсерской компанией проводили «Театральную бессонницу» – три разных режиссера создавали альманах из чеховской «Чайки» и играли его всю ночь. К утру публика не выдерживала и разбредалась, поэтому спектакль давно играют в традиционном режиме. Можно еще вспомнить прижившийся проект городских властей «Ночь в театре», но это тоже скорее условное ночное бдение. 

Инаковость «Реверса» – в лапидарной и адреналиновой форме. Тут хочешь не хочешь не заснешь, а взбодришься. Сложно определяемое по жанру – это и пластическая драма, и акробатические номера-этюды, и контемп-танец (хореограф – Дебра Браун) – действие проходит в намеренно безликих конструкциях, а актеры в повседневной одежде мало отличимы от молодых людей по ту сторону рампы. Музыка (композитор – Миша Мищенко) – отбивает ритм сердца. 

Десяток человек заперты в ограниченном пространстве. Как они появляются каждый из своей двери, не успеваешь заметить, как и они не сразу успевают понять, что обратного пути нет, что дверь в никуда и из ниоткуда неумолимо захлопнулась. На такой бродячий сюжет снят не один американский фильм: о том, как проявляется человеческая природа, личность в условиях стресса, экстремальной ситуации. Вопрос – как это показать языком тела, без единого слова. 

Безмолвный крик отчаяния  в женском теле, распластанном по ступеням лестницы, перетекающем, как бескостный, бесхребетный скат. Гуттаперчевый стан актрисы теряет привычные формы – ее кисти «меняются местами» с лодыжками в своей очередности ходьбы – руки словно становятся ногами и стремятся вынести тело на свободу, но тщетно. 

Условия клетки рождают звериные инстинкты. И вот уже загораются очаги борьбы в хаотичном броуновском движении. «Реверс» значит «обратный», а еще так называется вид циркового трюка – прыжка с вращением на 360 градусов. Хитросплетенные прыжки с поддержками, двойными и тройными кувырками, встречными и параллельными перевертышами в воздухе, нижним и верхним брейком – и являют невербальное общение. В микросоциуме идет борьба за выживание, локальные мужские конфликты переходят «врукопашную», герои толкают, подлавливают, подбрасывают друг друга и себя. Нужно найти выход, извне, из темноты колосников, сыпятся лишь обманки – подставные ключи. 

Из мужской толпы выделяется девушка (Юлия Черногаева), она шарит по полу руками, странно озирается, резко пугается звуков. «Слепая!» – напряжение в атмосфере нарастает, поэтому догадка рождается не только у персонажей на сцене, но и вполне вербально вспыхивает в зале. Невольных собратьев по несчастью неожиданное открытие только распаляет: они решают поиграть с незрячей в кошки-мышки. Обескураженная, она водит по воздуху гимнастическое кольцо, в которое один за другим, кто головой, а кто задом наперед, парни «рыбками» проскальзывают в обруч. 

Спасает от циничных «кавалеров» несчастную только солидарность женская половины компании… Эта роль цепляет как раз не физической подготовкой (а все участники – профессиональные гимнасты), но артистическим исполнением, а значит, задумка режиссеров и авторов идеи Андрея Кольцова и Ирины Дрожжиной вполне удалась. 

Но вот «с небес» упала веревочная лестница, и вперед толпы, больше в этот миг напоминающей полчище мышей, бегущих с затопленного корабля, вырвалась самая смелая и разъяренная, оттолкнув соперников. Но и она не выдержала гонки. Повисая на веревках безвольным прутиком, артистка закручивается, падая с высоты и «погибая», словно теряя воздух. 

Смерть героини разражается импульсом для нового соло. Душевные муки ее возлюбленного – буквально физическая ломка. Никита Гергерт, «самый гибкий человек в России», как его представляет театр, не совершает никаких прыжковых трюков, а лишь скручивает собственные конечности до невозможных пределов, отчего, честно говоря, хочется зажмурить глаза. Только и ждешь: как бы чего не оторвалось! И с облегчением вздыхаешь, когда изощренный телесный ребус заканчивается. 

Таких эмоциональных «американских горок» в спектакле немало: под куполом артисты не летают (да и изюминка постановки в «обыденной» отправной точке акробатической траектории – с пола, но с нарождающимся желанием оторваться от земли), однако все  трюки выполняют без страховки. 

Финальный «поединок» двоих происходит как раз в полете. С податливой цирковой сетки оба взлетают на лестницу как в замедленной съемке, в очередной раз стремясь открыть злополучную дверь; совершают кульбиты все выше и выше, зло и опасно подрезая и пересекая полеты друг друга, закручивая телом воздушные спирали. И как только безликая толпа превращается в сообщество единомышленников (вырастив, как в инкубаторе, свою эмпатию), встав в конфликте на сторону уступившего, простившего, а не упертого, выходы, как по мановению волшебной палочки, распахиваются. Ведь закрытые двери человеческой души открываются очень просто – стоит только протянуть руку ближнему.