Как Рембрандт в неизвестность шагал

Экспозиция выстроена тематическими разделами и порой даже с диалогом работ. Фото агентства «Москва»

Собрание Томаса и Дафны Каплан называют удачей и одним из крупнейших в том, что касается голландского золотого века. За 15 лет, а они начали коллекционировать только в 2003-м, супруги купили 250 произведений, среди которых – более десятка работ Рембрандта и один Вермеер. Один – из 36 работ, известных сегодня исследователям делфтского мастера. На гастроли в Москву привезли 80 картин и два рисунка под заглавием «Эпоха Рембрандта и Вермеера. Шедевры Лейденской коллекции». Базирующееся в Нью-Йорке собрание чета Каплан называет Лейденской коллекцией. Впрочем, ни, например, Вермеер, ни Леонардо, чей рисунок показывают и в ГМИИ, как известно, с этим городом связаны не были.

Хотя коллекция в итоге названа по родному городу Рембрандта, связанному с ранним периодом великого голландца, началась она с работ его ученика Геррита Дау – впрочем, тоже уроженца Лейдена. Первой работой в собрании, как рассказывает куратор Вадим Садков (со стороны Лейденской коллекции выставкой занималась Лара Ягер-Красселт), стал миниатюрный «Портрет Дирка ван Берестейна», меланхоличного по виду юноши из состоятельной делфтской семьи – через год после создания портрета, в 1653-м, его не станет. На время вместе с Лейденской коллекцией в Россию вернулись три картины, проданные большевиками из Эрмитажа (куда выставка отправится после ГМИИ) в ходе печально известных распродаж. Это как раз две вещицы Дау – «Торговка сельдью», «Молящийся старик» – и «Девушка, читающая письмо» другого лейденца, Габриэла Метсю. Маленькие, детально выписанные вещи направления так называемой тонкой живописи (fijnschilderei).

Но главный тут, конечно, Рембрандт, он – и сам по себе, и рядом с учителем Питером Ластманом и коллегой-конкурентом по первой мастерской Яном Ливенсом – держит Белый зал и выставку в целом, на которой много интересного, но есть вещи, показ которых ничего особенно к целому не добавляет. Давно знакомый с Капланом и приехавший сейчас в Москву Тако Диббитс, ныне директор Рейксмузеума, эдакой «Мекки» почитателей Рембрандта, сказал, что по этому собранию можно увидеть рождение художника, от ранних работ, каждая из которых становилась «путем в неизвестное».

За свою жизнь он много раз менял почерк. Самые ранние картинки Рембрандта-подростка не предвещают того художника, которым все восхищаются. От «Извлечения камня глупости (Аллегории осязания)» 1624–1625 годов до «Минервы» 1635-го – пропасть. Первое – с гротескными гримасами, с пестроватой палитрой, отчасти будто бы вспоминающее одноименную работу Босха (авторство которого, впрочем, голландские исследователи недавно подвергли сомнению). Вторая, несмотря на наличие всех атрибутов богини, – уже не простой нарратив, а живопись о живописи, когда цвет и свет становятся едины и появляется та самая рембрандтовская светоносность. 

Годом ранее «Минервы» создан «Автопортрет с затененными глазами» (и тут всякий вспомнит автопортрет  – «хит» 1628 года из Рейксмузеума). Рембрандт уводит в тень главное – глаза, но делает это так, что выразительность обостряется. Отношения света и тени в жизни (от взлетов до падений) и в живописи – его тема. А вот «Девушка в расшитой золотом накидке», тоже 1630-х (в 1975-м она была украдена во время ограбления Музея изящных искусств в Бостоне): рыжеволосая, нарядная, румяная – и насупившаяся. Обычная девушка – и опять-таки необыкновенно выразительная светоносной кожей, как пишет ее Рембрандт.

В поздние годы Рембрандт – сейчас это тоже видно – будто шагает в бездну. «Портрет сидящей женщины со скрещенными руками» 1660-го гораздо слабее образа пожилой женщины 1650–1655 годов из ГМИИ (одна из идей показа – сравнить привезенное с постоянной экспозицией музея), но важно, как Рембрандт не боится человека увести во тьму. Буквально – погружая в темную, очень сдержанную палитру, и символически – будто ставя на краю жизни (как ставил он и себя в поздних автопортретах). Как ставил он и себя в поздних автопортретах. Не боясь, что красота не вечна, но делая само искусство портрета более человечным.

Экспозиция выстроена тематическими разделами – и порой даже с диалогом работ (из простого – в Белом зале автопортрет Рембрандта, а напротив – его коллеги Ливенса, и там же Рембрандт в восточном одеянии, написанный Изаком ван Яудервилем). Во все это хочется всматриваться долго, подробно, хотя устаешь уже сетовать, что снова здесь нет комментариев к произведениям – с символикой, важной для голландской живописи, а порой пригодились бы и биографические справки. Директор ГМИИ Марина Лошак адресует публику к приложению «Аrtefact», можно углубиться в тщательно и подробно сделанный сайт самой Лейденской коллекции.

Несмотря на вопросы к выставке, интересно само по себе то, что в Москве помимо Рембрандта, Халса (показавшегося, правда, в нынешнем случае не самым впечатляющим) демонстрируют, пусть тоже не самого захватывающего, но единственного Вермеера, «живущего» в частном собрании («Девушка за верджинелом»); показывают крохотный рисунок Леонардо с медведем, который, по словам Садкова, потом станет горностаем для знаменитого портрета «Дама с горностаем». 

Марина Лошак познакомилась с Капланом в конце 2016-го в Лувре – тогда же решено было привезти коллекцию, уже показанную в Париже, Пекине и Шанхае, - в Россию. Дальше она поедет в Лувр Абу-Даби.