Даниэле Финци Паска: "У тех, кто остается в этой жизни, должна быть надежда"

Даниэле Финци Паска признается в интересе к сновидческому: он любит трактовать сны. Фото РИА Новости

В БДТ им. Г.А. Товстоногова прошли гастроли  Compagnia Finzi Pasca со спектаклем «La Veritа», навеянным жизнью и творчеством Сальвадора Дали. После премьеры в Монреале шоу выдержало более 370 представлений в 56 городах мира. Руководитель компании Даниэле Финци Паска известен в России сотрудничеством с цирком du Soleil и как постановщик церемоний закрытия XXII зимних Олимпийских игр в Сочи в 2014 году, а также спектаклями на Чеховском фестивале и в Мариинском театре. С Даниэле Финци ПАСКА встретился  и поговорил театральный критик Евгений АВРАМЕНКО.

– Вы работали над «La Veritа» параллельно со спектаклем «Донка» о Чехове. Постановка поразила тем, как через грубое, «ремесленное» искусство цирка удалось передать чеховский эфир. Ваш коллектив когда-то назывался «Театр ласки», но кричащий, эпатажный Дали не слишком отвечает этому понятию? 

– Именно поэтому я сделал акцент на последнем периоде жизни Дали. В этом позднем периоде сочетаются легкость и кошмар. Я думаю, у нас с Дали есть общее, что увлекало меня и позволяло работать над спектаклем с удовольствием: это интерес к сновидческому. Мы оба трактуем сны.

– Как бы вы сами определили творческий этап, на котором сейчас находитесь?

– Мне кажется, я ищу все те же вещи, вернее, стремлюсь понять то же, что и тридцать лет назад. При этом я меняюсь, конечно. К изменениям приводят встречи с разными людьми. Да, другие люди очень меняют меня. В каждом новом спектакле я стараюсь достичь все более дальней цели. Может быть, для того, чтобы понять, какой я сейчас, мне нужно было приехать к вам со своим недавним спектаклем «Тебе». Надеюсь, мы когда-нибудь и его привезем в Петербург. Я бы определил этот спектакль как драматически-веселый. В плане образности он аккумулировал все то, что я вынашивал в течение многих лет.

- В рамках Платоновского фестиваля в Воронеже я видел ваш спектакль «Белое на белом», который подействовал на меня исцеляюще.  Правильно ли я понимаю, что театр (или то синтетическое искусство, куда входит и театр) для вас – это всегда терапия, очищение?

– Да, мне кажется, что, когда мы берем в руки роман, покупаем диск с фильмом или идем на выставку, мы надеемся, что это затронет какие-то глубинные струны в нашей душе. 

– А какие произведения искусства затронули вас?

– Ответ на этот вопрос безграничен. Такое воздействие оказал на меня маленького спектакль Стрелера в «Пикколо ди Милано»… Тарковский меня сопровождал и сопровождает в течение многих лет; я пересматриваю «Сталкера» каждые два года. Я пересматриваю фильмы Чаплина, исследуя то, как он производит монтаж, и даже то, что он вырезал в своих фильмах. Меня всегда привлекала эпоха Возрождения, которая вселяет в меня надежду. После Средних веков, когда люди забывали мыться и жили иногда в ужасных условиях, поднялась волна интереса к древности, воспринятой по-своему. 

– Спектакль «Белое на белом» перекликается с вашей личной историей. Героиня спектакля Елена тяжело заболевает – как заболела, а потом умерла Жюли Эмлен, ваша жена и многолетняя соратница… Я слышал, что после этой потери вы долго не могли заниматься театром. Что помогло вернуться? 

– «Белое на белом» – это скорее предсказание. Мы с Жюли начали работать над этим спектаклем, не подозревая, что он напрямую коснется нас. Что касается того, будто после ее смерти я на время отошел от театра, то вас неверно информировали. Когда Жюли не стало, я понял, что мне необходимо войти в репетиционный зал, и три недели спустя это сделал. Жюли была из тех женщин, которые существуют в борьбе, решительно действуют вопреки негативным условиям, болезням. Она стала мне примером. После ее смерти я почувствовал, что должен не просто работать, а рассказать через свои работы о том, что происходит со мной. Вот и спектакль «Тебе» целиком посвящен Жюли. 

– Но спектакль «Белое на белом» заканчивается оптимистично, там нет смерти героини. 

– Да, он даже заканчивается репликой: «Елена поправилась». После смерти Жюли мы собрались с соавторами спектакля, чтобы обсудить, как изменить финал. Но потом решили, что этого не нужно делать, потому что у тех, кто остается в этой жизни, должна быть надежда.

– В Лугано, вашем родном городе, проходит выставка «Коробки Жюли». Расскажите о ней. 

– Один из наших друзей-художников, который был очень хорошо знаком с Жюли, начал делать такие коробочки, в каждой из которых хранится как бы деталь из ее сада. Одна из этих коробочек даже используется в посвященном Жюли спектакле: мы начинаем наше путешествие по тому, что ей нравилось или не нравилось, с этой коробочки. Если бы мы приехали с этим спектаклем в Россию, мы бы привезли их все. 

Елена Шубина (переводчик): С разрешения Даниэле я добавлю, поскольку видела эту выставку. Каждая коробочка — с секретом. Внутри может быть ракушка или песок или какой-то пейзаж, уходящий вниз, как подсвеченный колодец. Это очень интересно рассматривать, но не только рассматривать, а еще и читать сопровождающий коробочку текст — белый стих. Например: «Я никогда не забуду твоей улыбки», «Я буду эхо засушивать и собирать как гербарий», «Эти колокольчики будут мне напомнить, как ты смеялась». Это имеет прямой отношение к Жюли, но в то же время может отозваться каждому, кто кого-то потерял.

– Что за фильм, над которым вы сейчас работаете?

– Мы задумали его с Жюли. Это история, которая лежит в основе спектакля «Дождь». Я вообще чувствую, что мне необходимо завершить все проекты, которые мы вместе задумали или начали. 

– Ваши представления поставлены в синтетическом жанре: театр, цирк, танец. При этом видео вы используете нечасто. Работа над фильмом – это расширение горизонтов?

– Иногда я использую видео, но редко, потому что у него холодное естество. Если я и включаю в действие какие-то проекции, то стараюсь «утеплить» их. Но кино и видео как виды искусства мне вовсе не чужды. Я же происхожу из семьи фотографов. Мои папа, дедушка, прадедушка – все фотографы.

– Свой день рождения вы отметили в Петербурге. У вас есть какая-то традиция отмечать день рождения? Какой самый запоминающийся подарок вы когда-либо получали?

– Никакой традиции у меня нет. И не может быть: в этот день я всегда, как правило, на гастролях. А самый неожиданный подарок… Когда мне исполнилось лет 18 и я должен был вскоре уехать в Индию, папа подарил мне свое пальто. Январь, я еду в жаркую Индию, папино пальто…