Барачная метафизика как историческая веха

В истории советского неофициального искусства 1960-70-х было, как известно, две выставки-вехи. Первая, Манежная выставка 1962-го, где Хрущев орал на художников, дверь надежды закрыла. Вторая, т.н. Бульдозерная выставка сентября 1974 года, хотя власти устраивать ее "не советовали", хотя собравшихся разгоняли поливальными машинами, хотя погибли некоторые работы, хотя некоторых арестовали, с некоторыми "общались" сотрудники КГБ, хотя все это могло закончиться еще хуже, - ту самую дверь надежды все-таки приоткрыла.

Через две недели после Бульдозерной выставки, на которую позвали иностранных журналистов, так что информация о ней и о ее разгоне быстро распространилась, - так вот Оскару Рабину, одному из ее организаторов, и другим художникам все же позволили устроить показ в Измайловском лесопарке. Потом будут выставки в павильонах ВДНХ, хотя короткие, хотя с них снимали неугодные работы, но тоже уже санкционированные. В 1975-м появится Горком графиков, куда официально могли вступать т.н. нонконформисты. И Рабин туда тоже вступил. "Нонконформистами" ведь художников делало желание показывать и обсуждать свои работы, свое видение. Власти пошли на уступки, но тому же Рабину все припомнили. В 1978-м они с женой и сыном, художниками Валентиной Кропивницкой и Александром Рабиным, поехали в Париж. Как оказалось, навсегда. Гостевую визу дали легко, потом даже продлили - и вскоре лишили гражданства. Советское гражданство ему вернули только в 1990-м году, российский паспорт вручили в 2006-м. В 2013-м Российская академия художеств наградила Оскара Рабина "За служение искусству".

После 1990-го музеи здесь осмелились показывать Рабина - сначала в 1991-м Литературный музей, два года спустя - Русский, потом его работы стали экспонировать чаще. В 2007-м - Пушкинский сделал выставку Оскара Рабина, Валентины Кропивницкой и Александра Рабина, наконец, десять лет назад к 80-летию классика неофициального искусства Третьяковка устроила ретроспективу "Три жизни", одноименную его автобиографической книге, вышедшей в Париже в 1986-м. В конце 2017-го его выставка прошла в "Мастерской Петра Фоменко".

Станция Лианозово, где в бараке в конце 1950-х - первой половине 1960-х Оскар Яковлевич жил с женой, было местом встреч и обсуждений - с очень скромным бытом и живым общением. Лианозовская группа, объединившая поэтов и художников - кроме Евгения Кропивницкого, отца Валентины Кропивницкой, кроме Рабина это были Игорь Холин, Генрих Сапгир, Всеволод Некрасов, Владимир Немухин и Лидия Мастеркова...была одним из ранних крупных объединений т.н. "другого искусства". Не с общими установками, а с местом встреч, с желанием искать свое, знать сделанное другими и говорить об этом. Лианозовцами начали интересоваться коллекционеры - "чуть ли не первым" приехавшим в Лианозово, по воспоминаниям Рабина, был Георгий Костаки.

Рабинскую манеру письма и сегодня не спутаешь ни с какой другой. В мрачных пейзажах с покосившимися домами, с низким темным небом - но многоцветным, каким-то даже жемчужным у горизонта, "героями", как темой для размышлений становятся то статуя Христа, то водка с селедкой, то паспорт, то рубль, то среди сероватого снега - картинка Ренуара. Многослойная живопись, где кисть из неприглядного быта барачной местности лепит барачную метафизику, будто с усилием преодолевая сопротивление не холста, а обстоятельств. Многослойная потому еще, что при неприглядности представленного тут быта сама живопись - колористически - хочется сказать, трепещущая, в ней есть нерв жизни.

Пытаясь выстроить параллель развития отечественного искусства мировому, живопись Рабина порой сравнивают с поп-артом. Как кажется, все-таки поспешно. Да, он вводит в картины этикетки, вывески, газетные вырезки, купюры - то в виде коллажа, то имитируя кистью. Только это все-таки не ирония над консюмеризмом, а созерцание опять-таки быта как одной из граней коммунально-коммунистического мира.

Для составленной концептуалистом Георгием Кизевальтером книги "Эти странные семидесятые..." Оскар Рабин рассказывал, что американский поп-арт в СССР художники изучили, в частности, и через подаренную кем-то книжку "Молодые американцы": "знакомство с поп-артом помогло освободиться от всего лишнего, что трудно было так вот просто взять и отбросить". И добавлял, что "никогда не считал себя поп-артистом". Т.е. для него самого это был скорее прием, чтобы вести другую, свою тему. И даже, например, картина "Русский поп-арт №3" с крестом, селедкой и бутылкой "Московской" - это ведь больше горькая усмешка и о сопоставлении несопоставимого в том числе.

Оскар Рабин свою тему и ведет. Живя в Париже, в общем, тянет найденную в СССР нить, меняя иногда героев и приметы быта в соответствии с другим контекстом, но оставаясь верным давней своей теме, где картина - созерцание и размышление, взгляд на предмет и мысли о том, что лежит за плоскостью холста. Отстаивая живописью право на свое видение. То, чем он занимался в СССР, в том числе и когда была Бульдозерная выставка, то, о чем он в искусстве говорит теперь. То, о чем сегодня, отмечая его день рождения, будут рассказывать в Новой Третьяковке в том числе искусствовед и основатель Государственного центра современного искусства Леонид Бажанов и художник Александр Юликов, которые в 1974 году были на пустыре между Профсоюзной и улицей Островитянова - на Бульдозерной выставке.