Смирение и смещение

Светлана Захарова в балете «Франческа ди Римини». Фото со страницы фестиваля в Facebook

«Удиви меня» - фраза Сергея Дягилева, предназначенная для Жана Кокто, остаётся до сих пор главным направлением во всём, что хоть как-то связано с именем одного из самых известных импресарио. Петербургский фестиваль искусств «Дягилев.P.S.» также не забывает этот завет. Вопрос только в том, чем именно удивлять и каким должно быть изумление — радостным или недоуменным. В афише этого года перевес оказался на стороне ярких одиночек, людей-блокбастеров. Они и задавали тон.

Несколько затянутая по времени программа (последнее сценическое событие, спектакль труппы Ballet de Loraine, как будто впрыгнул в последний вагон, нарушив равномерно-плотное расписание) поделилась между тремя основными героями. За музыку и исполнительство сражался за пультом неизменный Теодор Курентзис, танец же поделили между собой британский хореограф Уэйн МакГрегор и прима-балерина Большого театра Светлана Захарова. И за каждым можно условно закрепить один из «разделов человека».

Открывал фестиваль Теодор Курентзис — скорее всего, разум. Первый скрипичный концерт Альбана Берга и Первую симфонию Густава Малера свели в один вечер.

Серединой, солнечным сплетением программы стал совместный проект «Дягилева» и лондонского театра «Сэддлерс Уэлс». Балет «АвтоБИОграфия», который сочинил британский хореограф Уэйн МакГрегор (точно знакомый как минимум петербургскому зрителю — несколько приездов на «P.S», одноактная «Инфра» в Мариинке), представляет среди хэдлайнеров телесный знаменатель. Сюжета нет, им становится хореография и разные её стили. МакГрегор смешивает классические па с движениями восточного танца и уличными стилями вроде хип-хопа. Строгость и упорядоченность мгновенно расплавляется мягкостью корпуса и почти животными конвульсиями.

МакГрегор размывает и гендер. Фигуры танцовщиков унифицированы. Мужчины текучи и сливаются в бесконечных дуэтах, в которых главное не пол исполнителей, а само взаимодействие тел. Девушки здесь андрогинны и спортивны, едва ли не более маскулинны, чем их партнёры.

Абсолютная, классическая женственность и духовность выпала на долю Светланы Захаровой. Её сольная программа «Amore» фактически завершила фестиваль. Балерина выбрала для себя три женские истории, представляющие разные типы. «Франческа ди Римини», в основе которой небольшой эпизод из Ада «Божественной комедии» Данте Алигьери, представляет женщину-девочку. Постановка Юрия Посохова напоминает своей сюжетной незатейливостью клеймы. Всё действие, рассказывающее о наказанном адюльтере, концентрируется на партии Франчески — и физических характеристиках её исполнительницы. Необходимость перманентно актёрски и пластически страдать исключительно выгодна для балерины, подчёркивает её сильные стороны. Как только на сцене появляется Захарова с её ренессансно- тонкой красотой и удлинёнными пропорциями, становится совершенно неважно, что именно происходит вокруг. Она обтекает партнёров, вьётся около них, ниспадает всем телом, напоминающим изящную плеть.

Однако те же позы — как чуть прогнутые вверх полные шпагаты в воздухе или их «лебединые» усечённые версии на полу — повторяются во всех трёх частях «Amore». И если в «Франческе» общая слабость вполне компенсируется возможностью смотреть на фирменные па балерины, то целый вечер, выстроенный на одном бесконечном выгодном соло, оказывается скучноват. И именно поэтому это чистое духовное упражнение. Для того, чтобы быть благодарным зрителем необъявленного моноспектакля — прекрасного, но слишком благополучного, слишком посвящённого нужным ракурсам — нужно быть бескорыстно преданным балету и женскому танцу.

Именно в смешанности идей и техник, времён и способов существования заключается главная «удивлённость» (или удивительность) программы девятого «Дягилева». И в этом фестиваль оправдывает фамилию в заголовке и приставку постскриптум. Ведь и сенсационные «Русские сезоны» шокировали Нижинским, а зарабатывали вполне конвенциональными пуантами.

Санкт-Петербург