Дарья Курдюкова
Среди работ, представленных на выставке, «Черного квадрата» нет. Фото автора
«Казимир Малевич. Не только «Черный квадрат» – открывшаяся в павильоне «Рабочий и колхозница» экспозиция, в которой специалист по этому бунтарю-авангардисту Александра Шатских с помощью не самых известных его работ из российских музеев и частных коллекций собрала ретроспективу (сокуратор Екатерина Мочалина). Здесь нет «Черного квадрата», но имеются другие квадраты и квадратики, предшествовавшие и последовавшие за этой картиной.
ВДНХ – не самое очевидное место для выставки уровня Малевича. Но павильон «Рабочий и колхозница», как напоминает Александра Шатских, был сделан Борисом Иофаном с явной опорой на архитектоны мастера и его школы (их здесь показывают), ставшие эдакой материализацией супрематизма, «набуханием» его в плоти гипса и развитием утопической идеи о перестройке мира у авангарда вообще и супрематизма в частности. Архитектоны – то, как должна выглядеть супрематическая архитектура. Глядя на импрессионистичный, будто не написанный, а вылепленный пастозными мазками «Дом с верандой» и на гуашевых «Детей на лужайке» 1900-х, как панно декоративных, резвящихся в напоминающей маленькую египетскую пирамиду песочнице, думаешь: «Да, тогда он не знал, куда решит их, и всех остальных, переселить в 1920-х».
На эту выставку, можно предположить, пойдут либо специально интересующиеся Малевичем, либо как раз те, кто о нем пока мало знает, но хочет это исправить. Главная приманка показа (после знаменитого куратора), обозначенная в релизе, «произведения из региональных музеев и частных собраний, некоторые из которых московские зрители увидят впервые». Даже собранная из относительно небольшого числа картин (сполна дополненных графикой и архивными документами) выставка – род ретроспективы, то есть все малевичевские этапы тут «пройдены». Помимо импрессионизма это символизм с замечательно-красочным, напоминающим яркую эмаль «Городком» (который, впрочем, уже не новинка – открытием он стал в 2016-м на выставке Андрея Сарабьянова «До востребования») и с рисунками для третьего альбома «Анатэма» Леонида Андреева, выполненными Малевичем «по мотивам снимков первого альбома» с постановки МХТ, быстро запрещенной (дьявола – Анатэму, играл Василий Качалов). И тут вспомнишь, что Малевич был не принят в 1907-м на выставку символистской «Голубой розы», что подтолкнуло его к поиску нового, авангардного языка. Дальше примитивизм с истуканоподобными крестьянами и отзвуки народного лубка в «новых» лубках времени Первой мировой войны, кубофутуризм, провозглашенный Малевичем «феврализм» с декларацией отказа художника от разума (снабженный фотокарточкой с их с Алексеем Моргуновым прогулки по Кузнецкому Мосту с ложками в петлицах)... Наконец, супрематизм и после перерыва в живописи в несколько лет – «постсупрематизм» с безликими фигурами и реалистические картины. Даже если сейчас представлены не самые известные произведения художника, они все равно складываются в общую линию.
Александра Шатских ведет зрителя шаг за шагом, подробно комментируя текстом эволюцию художника, показывая логику изменений, попутно поясняя в тексте существовавшие вплоть до конца XX века некоторые заблуждения и разбавляя это необычными моментами. Тут и разветвленное генеалогическое древо рода Малевичей с биографиями и портретами представителей фамилии, и поздний «супрематизм» 1950-х его брата – железнодорожника Мечислава на крохотных рисунках, и скорее из курьезного флакон одеколона «Северный», где на ледяной глыбе стоит одинокий белый мишка, сделано это по эскизу Малевича, и архивная видеосъемка с Малевичем. На «Выставке картин художников Петрограда всех направлений» он возбужденно суетится, собирая сподвижников для коллективной фотографии.
Вместо «Черного квадрата» здесь несколько черных квадратиков. С одной стороны, промелькнувший до рождения «иконы» нового искусства 1915-го в виде мотива (квадрат из черного и белого треугольников) в декорациях к «Победе над солнцем» в 1913-м. С другой – графический «квадратик», посланный уже после написания «Черного квадрата» Михаилу Матюшину с попыткой убедить его в том, что «этот рисунок, не пошедший в дело, он создал в 1913 году»: так супрематист мифологизировал свое изобретение, пытаясь хронологически «утвердить» его пораньше. Не относительно датировки (1915 год), а относительно того, как создавался сам «Черный квадрат» – искусствоведы спорят до сих пор. Александра Шатских считает картину озарением. Есть и другая точка зрения, ее после исследования к 100-летию картины высказали сотрудники Третьяковской галереи (см. интервью с Ириной Вакар и Еленой Любавской в «НГ» от 19.11.15). Что касается нынешней выставки, в плане супрематизма тут удивила вариация на тему черного и белого, где супрематизм – не свободное парение геометрических элементов, а подобие шахматной доски, какой-то почти дизайнерский элемент, созданный уже в 1915 году («Четыре квадрата» из Саратовского художественного музея). Новая расстановка сил в искусстве. Ради этих новых сил афишей с другой супрематической работой даже закрыли советский герб над входом в павильон «Рабочий и колхозница».
