"Русская композиторская школа - это диагноз"

Фото предоставлено организаторами фестиваля

На Новой сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге открылся V Международный МолОт-фестиваль. Его проводит Молодежное отделение Союза композиторов России, или коротко – МолОт. Оно существет с 2009 года и, оправдывая название, работает упорно и кует композиторские кадры по всей территории бывшего СССР и даже за его пределами. У объединения, во главе которого стоит неутомимый композитор Ярослав Судзиловский, 26 отделений: от Карелии до Туркменистана, от Якутии до Парижа.

В условиях затяжного кризиса Союза композиторов России, в последние дни вновь попавшего в фокус общественного внимания, финансовую поддержку МолОт-фестиваля взял на себя Российский музыкальный союз (он же обещает вытащить из долговой ямы Союз композиторов РФ). При его поддержке симфонические, камерные и хоровые концерты пройдут в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Казани, Тбилиси, Петрозаводске, Калининграде, Варшаве, Будапеште, Париже – всего более 20 городов. В ряде из них ведущие российские композиторы, исполнители и музыковеды, в числе которых Вячеслав Артёмов, Владимир Мартынов и Марк Пекарский, проведут творческие мастерские. Результатом их работы станет создание новых сочинений, которые прозвучат в рамках фестиваля. Образовательная программа включает международные конференции в консерваториях Казани и Астрахани, посвященные вопросам современного композиторского творчества.

Фестиваль традиционно продолжается почти круглый год и завершится 27 декабря. «Это панорама, которая охватывает деятельность всей нашей организации, – рассказал перед концертом Ярослав Судзиловский. – У нас жесткие корпоративные рамки, мы играем музыку членов МолОта, но у нас нет стилевых войн, мы – полистилистическая организация. Однако все мы очень русские композиторы. Я понял, что русская композиторская школа – это неискоренимый диагноз​ для всех, кто получил высшее профессиональное образование в России. Не знаю, хорошо это или плохо. Фундаментальная школа, к сожалению, не влияет на интеллект композитора, но влияет на его систему работы. Вот Владимир Мартынов: это не минимализм, это мартынивизм, помноженный на фундаментальную русскую школу композиции. Но в этом есть свои плюсы, так как мы можем говорить о русских композиторах как о явлении».

Старт очередного фестиваля совпал с празднованием пятилетия Санкт-Петербургского МолОт-ансамбля, базового коллектива МолОта, который стал инициатором и главным героем концерта-открытия. Проект под названием «Поп-арт» объединил сочинения пяти композиторов, каждый из которых так или иначе отрефлексировал не теряющую актуальности эстетику поп-арта. Все пять пьес – мировые премьеры, написанные специально для этого концерта по заказу МолОт-ансамбля, представшего по случаю юбилея в расширенном составе с дирижером Иваном Демидовым.

Пьеса москвича Михаила Бузина с заданной темой соотносится буквально. Ее заглавие «-» – дефис, выхваченный из названия картины Роя Лихтенштейна «M-Maybe», канонического образца поп-арта 1960-х. Догадаться об этой связи без аннотации, правда, невозможно, а в самой музыке нет и сотой доли концептуализма, на который претендует автор. Однако, как картины Лихтенштейна – отдельные кадры, вырванные из комиксов, так материал пьесы Бузина – вырванные из контекста музыкальные фразы разной длины, от шубертовской песни и задачи по гармонии до атональных кластеров.

Название пьесы петербургского композитора и скрипача Артура Зобнина [no]thing or no[]thing тоже претендует на концептуальность. «Ничто или ничего, вещь или не вещь, вещь или ничего» – автор предлагает слушателю самому решить, но при этом серьезно рискует: его увлекает изучение звукового «ничто» (обрывочных фраз, шорохов, постукиваний, пения etc.), а вот владения формой пока недостаточно, чтобы из «ничего» сложить «вещь». Недостаточно убедительным вышел и «Взрыв тишины» молодого композитора из Минска Дмитрия Горбача. Аннотации он не предложил, поэтому остается гадать, отсылает ли нас автор к киноленте начала 1960-х с тем же названием или просто исследует уровни чуткости слухового восприятия, способного или неспособного в бормотании фортепиано, погруженного в текучую лаву ансамбля, различить вулканическую энергию, готовую к взрыву.

Алексей Глазков из Петербурга (он же – отличный пианист МолОт-ансамбля) записал в поп-арт фильм «Назад в будущее». Его пьеса «Конденсатор потока» довела замешательство консервативной публики, каковой в зале было немало, до предела, что вполне объяснимо, но печально: процесс распада грохочущего звукового потока до уровня звуковых молекул и сочинен изобретательно, и исполнен качественно. Но даже финальная цитата из саундтрека к фильму не успокоила воинствующих консерваторов, наиболее активные представители которых сетовали, что такая музыка вызывает у них лишь желание перекреститься.

До обидного короткая пьеса Ярослава Судзиловского под названием «Заводной апельсин» завершила программу. Автор признается, что вызревал апельсин долго. «Мне хотелось создать сочинение, которое я бы сам не понял, – говорит Судзиловский. – Меня раздражает в современной музыке то, что я могу понять конструкцию любого музыкального сочинения, которое слышу. Мне это надоело, я больше не хочу ее понимать».

Однако новый опус московского любителя эпатажа способен привести в недоумение лишь неискушенного слушателя; как бы Судзиловский ни бежал от фундаментальной русской школы, по форме и содержанию «Заводной апельсин» намного стройнее и логичнее композиций его молодых коллег. Кажется, композитора привлекали не аллюзии на культовый фильм Кубрика, а энергетика названия, воплощением которой он – неутомимый и заводной – по сути сам является. Яркие проблески тональности, ритмические паттерны, крупный штрих, отсутствие полутонов, броские мотивные формулы – вот где был настоящий поп-арт.