Наталия Звенигородская
Здоровая доля консерватизма теперь оказывается спасительной.
Фото РИА Новости
Юбилей моисеевцы отметили масштабным концертом на сцене Большого театра. В праздничный вечер подарки дарил юбиляр: русский танец «Лето», «Сиртаки», молдавский «Жок», венесуэльский «Хоропо», «Арагонская хота»… Тот самый случай, когда сюрпризов не ждут. Ждут то, что помнят, знают, чем привыкли восхищаться каждый раз, как в первый.
Родившийся в мрачном 1937 году — повитухами были Керженцев и Молотов – ансамбль Игоря Моисеева (хочется убрать из названия официозное «имени», это Его ансамбль, таким родился, таким остается) оказался самым искрометным, жизнеутверждающим, дарящим восторг и радость. И одним из самых жизнестойких. По его гастрольной хронике можно изучать историю и геополитику. В феврале 1945-го налаживали отношения с недавним врагом – Финляндией. В разгар дружбы с Китаем родился «Танец с барабанами». В США в конце 50-х журналисты уверяли, что так танцевать способны только специально натасканные работники КГБ. После американских гастролей в 1961-м в афише появился номер «Рок-н-ролл». Ненадолго – слишком уж увлекал советского зрителя «западный угар». Восстановили номер полвека спустя.
В 90-е Моисеев признавался: «Выгоднее не давать концерты, чем давать. Единственное спасение – зарубежные гастроли. Каждая позволяет продержаться несколько месяцев». Они держатся. Десять лет из 80 – без своего создателя. Новые танцы отбирают долго и придирчиво. Так, несколько лет назад Ким Чен Ир откомандировал к моисеевцам хореографа Пэ Ын Су, и репертуар пополнился причудливым корейским «Трио». В программу юбилейного концерта вошла свежая премьера: художественный руководитель ансамбля народного танца Адыгеи «Нальмес» Аслан Хаджаев поставил для дружественного коллектива танец «Тляпатет». Двенадцать танцовщиков исполняют его на котурнах – во времена древних адыгов такая обувь придавала грации черкешенкам из княжеских родов, отчего их называли «француженками Кавказа». Специально к премьере адыгские мастера создали и изысканные костюмы ручной работы. Мужская часть труппы поразила легкостью, задорным пренебрежением законом всемирного тяготения в знаменитой «Флотской сюите».
В свое 90-летие юбилей Моисеев, напомнив, что стал балетмейстером в 24, заметил: «Обычно балетмейстерами становились, когда прощались с карьерой танцовщика. Под старость. Старое и несли в танец. Сегодня происходит то же самое. Консервативность одолевает». Конечно, пока дело возглавлял сам Мастер, о консерватизме и речи быть не могло. Разве что в непререкаемой, чтобы не сказать безжалостной, требовательности к тренингу, в результате чего фантастическая, от зубов, вернее, от носков, пяток и коленей отскакивающая виртуозность заставляла зрительскую кровь закипать. Но когда создатель и вдохновитель уходит и хочется во что бы то ни стало сохранить накопленное, здоровая доля консерватизма оказывается спасительной. Сам Игорь Александрович и то сомневался: «Я не уверен, что ансамбль после меня продержится. История такого коллектива, как наш, измеряется жизнью того человека, который его создал». Поступают ведь, например, и так, как культовый американский хореограф Мерс Каннингем, оставивший завещание: после его смерти должны умереть и его постановки.
Моисеевцы выбрали другой путь. Они – живут. Сохраняют старые мехи в таком состоянии и качестве, что в любой момент в них без опасения можно влить новое вино. Да, не хватает нынче таких ярчайших звезд, как, скажем, Рудий Ходжоян, Лев Голованов и Борис Санкин. Без них потускнел драйвовый и обольстительный танец аргентинских пастухов «Гаучо». Артистизм, чувство стиля и национального колорита сегодня подчас уступают технике. Но существует школа-студия при ансамбле. И некоторые из ее учеников – в юбилейный вечер ребята с блеском исполнили белорусский «Крыжачок» – определенно вселяют надежду. «Жизнь всегда нова. Это бесконечное повторение попыток. Ошибочно лишь прекращение усилий», – так любил говорить Игорь Александрович.
