Дарья Курдюкова
Иронические инсталляции на темы Малевича.
Фото со страницы ММСИ в «ВКонтакте»
Ретроспектива MIGRATIO, открывшаяся в музейном здании в Ермолаевском, 17, производит впечатление в некотором смысле странное. Живопись, объекты и инсталляции, видео и перформансы показывают, как Валерий Айзенберг перешагнул через жанровые границы, избежав привязанностей. Работы выполнены то в экспрессивном, то в примитивистском духе, ироничны и абсурдны, но этот абсурдизм тщательно продуман. Он – и следствие, и причина стремления не зацикливаться, убегать, пытаться дистанцироваться от всего. Так что эта «странность» приводит к поиску свободного высказывания, которое в виде выставки курирует бывший художественный руководитель Государственного центра современного искусства Леонид Бажанов (см. «НГ» от 02.11.16).
Четыре этажа. На одном имеется полка со стоящими на ней картинками, чьи «профили» отбрасывают тени-«небоскребы» на синюю тряпицу внизу – называется «Нью-Йорк отражается в Гудзоне». На другом этаже – целый отсек отведен «Малевичизму», и каких только трансформаций не претерпели квадраты и крестьянки супрематиста в этой «иронической инсталляции», как определил сделанное Айзенберг. На следующем – на экране трое художников Валерий Айзенберг, Антон Литвин и Лиза Морозова орудуют лопатами в треугольной яме и в озвучке вернисажного гула: то ли могилу роют, то ли самокопанием занимаются. Ну а в самом начале (или в конце – смотря как идти) огромные холстины на подрамниках повернуты лицом друг к другу в виде какой-то беседки без входа и выхода, а «спинами» – к публике. Так, на обороте можно прочесть, что этот «полиптих» – «Бесконечный украинский пейзаж с водонапорной башней и тенью». Словом, идешь-идешь, а как еще тут вывернется пространство, к какой шутке тебя подведет, куда выйдешь – не представляешь.
И это правильно. «Мне было все равно, в каком стиле, жанре и направлении работать <...> Живопись, графика, инсталляции, перформанс, фото. Но парадоксально, что при моей зависимости от пластики языка неизбежно везде присутствовал постмодернистский дискурс, разрушение так называемой бинарной оппозиции добра и зла, так обожаемой традиционными художниками», – слова Айзенберга из приведенного в каталоге текста «Вопрос всегда сильнее ответа». Название ретроспективы MIGRATIO, вместившее и migration, и ratio, – напоминает нам Леонид Бажанов, – совмещает «миграцию», «соотношение» и отсылку к рациональному. Миграция – сквозной мотив и художественной жизни Айзенберга, и его биографии: родился в Бахмаче, в 1971-м окончил харьковский Политех, в 1984-м переехал в Москву, в 1993–1996-м обретался в Нью-Йорке, и сейчас его – не только художника, но и прозаика – география делится между Москвой, Нью-Йорком и Тель-Авивом. В 1998-м вместе с Наталией Турновой он основал программу ESPACE, которая уже через год превратилась в программу (группу) ESCAPE, одноименную галерее, что Айзенберг устроил в своей квартире-студии на Нагорной улице. Французское espace – «пространство», превратилось в английское escape – «побег». В группу же поначалу вошли Антон Литвин, Лиза Морозова и Богдан Мамонов, а потом – Константин Аджер и Викентий Нилин.
Коммуникация и рефлексия и ее возможности или невозможности, эскапизм как художественная стратегия ускользания были вопросами, которые Айзенберг, Мамонов, Морозова и Литвин поставили перед публикой в интерактивной инсталляции Too long to escape, показанной в 2005 году в павильоне России на 51-й Венецианской биеннале. На экране они движутся навстречу зрителям, чем больше посетителей в зале – тем быстрее приближаются художники, пересекая заснеженное поле. Но в последний момент валятся на спины.
Бегство от принятых правил и понятий, абсурдизация, перевод на другие регистры – это попытка заново нащупать границы (жанров и определений в том числе), чтобы тут же их преодолеть. Потому, например, в инсталляции «Ночной дозор» 1991 года Айзенберг городит дощатый забор с маленьким портретом Рембрандта и в комментарии пишет, что «в процессе создания «Ночного дозора» <...> ни на мгновение не забывал о России с ее заборами, людьми, добрыми собаками и снежными суриковскими городками». Это – из объяснения, которое есть на выставке, в каталоге же имеется более полный авторский текст. Там, в частности, сообщается, что «в случае приобретения этой работы Амстердамским музеем, где хранится прототип, добрую половину вырученной суммы я передаю родственникам Рембрандта, Саскии и Хендрике поровну». Слова не равны тому, что они представляют, – словно говорит художник, и инсталляцию уже 2017-го называет «Социа-лизм»: тут развешаны наплывающие друг на друга картины в примитивистской манере, и говорится, что «название не имеет никакого отношения к понятию «социализм». Здесь речь идет о взаимоотношении социума и художника, о некоем социальном изме, о некоей инспирации художника внешними обстоятельствами». Айзенберг вновь намеренно запутывает смотрящего, шутит над ожиданиями от политически окрашенного заглавия и того, что показано, дает комментарий, раз уж так принято, – и уходит от ответа. MIGRATIO становится метафорой свободы воображения, высвобождения хода мысли из всевозможных оков, что не теряет актуальности, – и сделано это в том числе и посредством непредсказуемости движения этой самой мысли.
