Электротеатр: «Пять истин»

Фото с сайта Культура.рф

Двухлетие с момента открытия Электротеатр «Станиславский» отмечает в новом формате – на три месяца его фойе стало выставочной площадкой для передвижной инсталляции британского режиссера Кэти Митчелл «Пять истин». Мультимедиа выставку на открытии представила и, как оказалось, заложила ее фундаментальную идею продюсер отдела театра и перформанса Музея Виктории и Альберта в Лондоне, крупнейшего в мире собрания декоративно-прикладного искусства и дизайна, - Кейт Бэйли. Презентуя проект в Москве, она рассказала, что коллекционировать предметы, относящиеся к театральному искусству, музей стал в 1922 году после международной выставки в Амстердаме. И символично, что первым экспонатом музея был макет спектакля МХТ «Гамлет». В 2011 году музей стал инициатором создания проекта «Пять истин», отталкиваясь от празднования юбилея Шекспира.

Кэти Митчелл училась в России у Льва Додина и Анатолия Васильева. И, хотя в столице видели только два ее спектакля (в рамках фестивалей) – «Кристину» по Августу Стриндбергу («Фрекен Жюли») и «Дыхание» по современной пьесе Дункана Макмиллана, российской публике творчество Кэти Митчелл известно. «Театральная королева в изгнании», как ее называют в Европе за то, что будучи британкой, она ставит спектакли чаще всего в Германии, прославилась инновационным подходом к возможностям видео и кино, делая технологию процесса частью театрального действия. Художественный проект «Пять истин», не включенный в ткань спектакля, стал для режиссера первым подобным опытом. Вначале музеем Митчелл была предложена константа – персонаж и актриса на роль, а затем уже концепция – положить все на различные режиссерские стили. Вообще, подобные, энциклопедического толка, проекты для музея не новы, так же, как и взаимодействие с русской культурой и историей. Среди недавних выставок – «Русский театральный авангард: война, революция и дизайн».

На родине Станиславского музей вел переговоры с несколькими галереями о привозе инсталляции, но то, что в итоге Кэти Митчелл представлена зрителям именно в театре, - это, конечно, создает особый контекст. В предуведомлении, которое Митчелл передала московским зрителям, сказано, что проект задумывался ею, как объект вдохновения для тех, кто еще только учится театральному искусству. Еще одна особенность в том, что выставка в Электротеатре – это заново воссозданный, а не перевезенный видео-контент. Десять экранов с особым ультратонким тканевым покрытием и звуком в 360 градусов, заключенные в темном кубе, создают эффект многомерности и закольцованности так, что безумие Офелии можно почувствовать даже на физическом уровне – визуальном и аудиальном. Это мир замкнутости, невроза и одиночества.

Под прицелом исследовательского взгляда Митчелл - сцена сумасшествия Офелии из шекспировского «Гамлета». Актриса Мишель Терри в соответствии с режиссерскими теориями пяти гениев (Константина Станиславского, Антонена Арто, Бертольда Брехта, Ежи Гротовского и Питера Брука) исполняет монолог героини в ее современной ипостаси. Перебирает за столиком оставшиеся вещи убитого отца Полония, будто после судебного следствия, а затем медленно входит и погружается в воду, увивая себя цветами. Создатели шутят, что метод Станиславского на экране в России (а выставка поездила по ключевым городам Европы) узнают сразу. На деле, это не так-то просто («отгадка» титрами дается в конце): режиссерские системы пропущены здесь через личный взгляд Митчелл, режиссера 21 века, а отрывки не стремятся стать учебником по истории театра. Это живые по способу съемки (фрагменты раздроблены на большой и малый фокус) и актерской игры «клипы», призванные погрузить зрителя в художественную атмосферу и озадачить его, эмоционально воздействовать. Истина же, как известно, одна. Так что пять великих выдумщиков – это пять линз, дающих тот или иной сдвиг оптики, взгляда на правду. Корявый и ломаный мир Арто, страшный и физиологичный – у Ежи Гротовского, предельно человечный – у Брука, поэтичный – у Станиславского, жестко и четко очерченный – по Брехту (тут часть монолога актриса ритмично выпевает зонгами).

Говорят, для каждого фрагмента реквизит подбирался заново, а съемки проходили в холодном павильоне, где актрисе приходилось тонуть не один и даже не пять раз. Образ Офелии выбран Митчелл не случайно. Тема гендерно окрашенного экзистенциального нездоровья и тема женского мира разрабатываются режиссером давно. А в ушедшем году в «Шаубюне» она поставила спектакль «Комната Офелии», также сыгранный в кубе. Феминистический образ творчества Митчелл складывается и здесь – режиссер смело вступила в диалог с пятью гигантами театра прошлого века, чем вызвала восхищение у продюсеров проекта, изначально созданного, кстати, без какого-либо бюджета.