Кирилл Крок: "Театр обязан быть модным"

Кирилл Крок: «Туминас обладает главным – он от рождения поцелован Богом»

Прошлый сезон в Театре имени Евгения Вахтангова ознаменовался открытием Новой сцены, которая расположилась справа от исторического здания. Уже в следующем году театр откроет свой первый филиал на другой стороне Арбата. Им станет бывший Театр имени Рубена Симонова. В 2014 году театр был реорганизован, а здание в Калошином переулке присоединено к Вахтанговскому приказом Министерства культуры. Здесь начался капитальный ремонт, и к сегодняшнему дню отреставрирована зрительская часть. Вахтанговская империя, как ее называет сам директор, разрастается. Кирилл КРОК объяснил корреспонденту «НГ» Елизавете АВДОШИНОЙ, как Театр Вахтангова строил Новую сцену, сколько стоит самый дешевый билет на спектакли знаменитой труппы и что ждет зрителей в Симоновском филиале.

– Перед Новым годом у вас должна была пройти презентация отремонтированной части нового филиала. История реконструкции Театра Рубена Симонова начиналась со скандала...

– На самом деле никакого скандала не было. В Симоновском театре (был основан в 1988 году. – «НГ») мы в труппе со всеми договорились полюбовно. Кто-то ушел сам, когда понял бесперспективность своего дальнейшего пребывания в театре, меняющего организационно-правовую форму. С 21 актером был расторгнут трудовой договор по соглашению сторон с выплатой соответствующей и немаленькой компенсации. Часть труппы (12 человек. – «НГ») я лично устроил в Центр драматургии им. Казанцева и Рощина. Только два человека отказались от наших условий и были уволены по сокращению штата. Они обращались в Трудовую инспекцию, но даже на уровне досудебного разбирательства им ответили, что претензий по данному делу (по увольнению) к Театру Вахтангова нет.

Фактически впервые за всю театральную историю реформирования небольших театров (всего на момент реорганизации в Театре Рубена Симонова числилось 140 человек) трансформация в структурное подразделение прошла без единого судебного иска.

Но в любом театре, в коллективе, где более 100 человек, находятся два-три агрессивных «борца». Именно эти люди до сих пор продолжают писать в инстанции, озвучивать всякие измышления о том, что не сегодня  завтра здание в Калошином переулке будет снесено и начнут строить бизнес-центр, например, «Вахтангов-плаза».

– То есть вроде профкома Театра на Таганке (организация вела борьбу против нового руководителя. – «НГ»)?

– «Профком Таганка» был хоть оформлен официально. Здесь же две дамы, которые пишут жалобы и заявления во все инстанции на неправомерность действий Театра Вахтангова, однако ни один из контролирующих органов не нашел нарушения закона.

– Сколько человек из Театра Рубена Симонова вошло в труппу Вахтанговского?

– Мы взяли девять актеров. Не по принципу «нравится – не нравится», а с учетом того, что человек отдал театру многие годы и имеет почетное звание заслуженного артиста. Многие на сегодняшний день еще не смогли по-настоящему влиться в наш репертуар. Театр Вахтангова – это сложный коллектив, здесь нужно прожить какое-то время. Хотя они репетируют, вводятся, активно играют, заняты в новых постановках. Это, например, заслуженный артист Игорь Карташов, который прослужил в Театре Симонова 25 лет. Со студенческой скамьи вместе со своим учителем Евгением Симоновым он строил этот театр. Или Владислав Демченко (в театре-студии служил со дня основания. – «НГ»). Я уверен, что их творческая судьба в театре будет достойной.

– Что будет собой представлять филиал Театра Вахтангова?

– Есть филиал Малого театра на Ордынке, раньше был филиал МХТ в Театре Корша, где сейчас располагается Театр Наций. У Маяковки есть филиал. Никого же это не смущает? То же самое. Будет филиал Театра Вахтангова. Появятся два зала – на 100 и 120 мест. В филиале будут идти спектакли, специально для этих сцен поставленные. Римас Владимирович думает об особом направлении работы филиала: соединении театра и литературы в формате творческой лаборатории. Там будет свой штат и репертуар, который будет включен в сводную афишу театра.

– Из каких средств сейчас финансируется ремонт филиала?

– Здание театра было построено в 1936 году и находилось в аварийном состоянии, поэтому, помимо ремонтных работ, нам пришлось заниматься укреплением фундамента и стен, а также заменой всех коммуникаций, которые полностью пришли в негодность. Часть денег выделило Министерство культуры – 25 миллионов, при потребности в 170. Театр Вахтангова вложил из своих заработанных средств около 30 миллионов, недостающие средства дали наши спонсоры. Так что теперь, когда главный вопрос, денежный, решен, есть все возможности для того, чтобы с сентября 2017 года филиал театра зажил собственной жизнью с лабораторией молодых актеров и режиссеров. Так, как хочет Римас Владимирович.

– То есть нынешняя схема полностью отличается от того, каким образом вы строили Новую сцену для театра – за счет инвестпроекта?

– Да. Еще Михаил Александрович Ульянов на той земле, которая принадлежала Театру Вахтангова, с согласия Росимущества и Минкульта заключил инвестконтракт. По нему предполагалось возведение делового комплекса, внутри которого была бы построена для театра Новая сцена с огромным количеством вспомогательных помещений. Сейчас уже прошел год после ее открытия. Мы играем здесь по 23–24 спектакля каждый месяц.

– Разрешительные документы на использование площадки от агентства по управлению госимуществом вы еще не получили. В чем особенность этого процесса для вашего театра?

– Когда инвестконтракт был завершен, то он по факту со знаком плюс, а не со знаком минус отличался от того, что было написано в нем 13 лет назад. Поэтому необходимо узаконить это положение вещей. Ульяновым было заключено два контракта. Один на участок Арбат, 24–26, где сейчас Новая сцена. Второй – Арбат, 39–41, за Военным судом. И там и там у театра должны были быть площади. Когда я в театр пришел шесть лет назад, мы подумали, зачем иметь 2500 кв. м через дорогу? Не нужно. А здесь их явно не хватает. Поэтому мы с инвестором договорились, что ту площадь добавляем сюда, на Новую сцену. В итоге инвестор построил и передал театру на 1200 квадратов больше, чем эти две суммы сложения. Так что по факту сейчас одно, а по бумагам другое. Чтобы узаконить эту ситуацию, мы должны обратиться к правительству.

– На что идет ваш зритель?

– Зрители в первую очередь приходят на вековой бренд и качество, которые за последние десять лет трудами Римаса Туминаса укреплены очень серьезно. Вообще зрители, приходящие к нам, знают, что здесь не обманут: не будет так, например, что заявлен один артист, а выходит другой. Зритель знает, куда идет. В театр с традициями. Это очень важно.

– Какие бы вы подвели итоги ушедшего 2016 года?

– В Москве мы сыграли более 600 спектаклей. А годовая премия для всех сотрудников театра была повышена на 25%. Главное художественное достижение в 2016 году – постановка «Царя Эдипа». В театре главное – спектакль. Все остальное – вокруг. Не наоборот. Мы счастливы, что случился совместный проект с греками. Хотя сначала мы в него даже не верили, думали: сыграем там, сыграем здесь, и все. Такой «датский» спектакль в перекрестный Год культуры. Но теперь мы будем его играть регулярно.

– И греческий хор будет приезжать каждый раз?

– Да. Это довольно затратная затея, но это стоит того, потому что без них (греческих актеров хора. – «НГ») спектакль потеряет свою аутентичность, двуязычие, изыск…

– Проекту способствовала европейская известность Римаса Туминаса? 

– Римас Владимирович обладает главным – он от рождения поцелован Богом. Он обладает талантом. Он ставит спектакли, которые интересны не только узкому кругу экспертного сообщества, но и зрителю. Очень редко, когда в искусстве это совпадает.

– Вы часто говорите, что ваш рабочий тандем с Римасом Туминасом, который вывел театр в лидеры, сложился благодаря схожим взглядам на театр. Что это за понимание театра?

– Это понимание того, что в этом доме должно быть хорошо и комфортно. Те, кто служит этому дому, должны получать высокую оплату труда.

Мы понимаем, что мы строим театр. Не дачу и не новую квартиру, а театр. Каждый день.

– Вы 10 лет проработали в театре «Модерн», который сегодня подвергся большим переменам (основатель Светлана Врагова была уволена. – «НГ»). Можете прокомментировать ситуацию?

– Я считаю, что ситуация, которая случилась, была закономерна, потому что нельзя государственный театр превращать в семейную лавочку. Как рассказывала Галина Львовна Коновалова, ее муж, еще ученик Вахтангова, говорил: «Галочка, в театр нужно только приносить и ничего из него не забирать».

Думаю, при новом руководителе (им был назначен режиссер Юрий Грымов. – «НГ») театр будет иметь все шансы стать новой интересной площадкой города. Так же, как это произошло с Театром им. Гоголя, куда пришел Кирилл Серебренников. Никто не будет отрицать,  что из малоизвестного театра у Курского вокзала он превратил театр в модное место.

– А слово «модный» применимо к театру?

– Театр обязан быть модным!

– Театр Вахтангова модный?

– Модный. И это значит, что в его зал каждый день приходит публика, которая купила билеты.

– У вас существуют социальные послабления по билетам?

– Да, конечно. На основную сцену на каждый спектакль у нас реализуются по 50 входных билетов стоимостью 100 рублей. Сегодня пачка сигарет стоит дороже. Да, по этому билету вы будете сидеть на балконе, но, извините. Как говорит Табаков: «Театр – это осетрина первой свежести». У нас даже в партер есть откидные места по 400–700 рублей. На каждый спектакль у нас есть билеты от 7500 до 100 рублей. Так что Театр Вахтангова, я смело могу сказать, общедоступный. Каждый может купить билет в соответствии со своими возможностями. Но не может быть такого, что я сижу в партере за 300 рублей в пятом ряду, в середине. Это неправильно. Есть градация цена–качество. Вы вспомните даже в советское время – билет на вечерний спектакль в партер стоил рубль восемьдесят или два двадцать. А на балкон – 20 копеек.

– Какие директорские планы на второе полугодие сезона?

– Самое главное – достроить и открыть филиал, ввести его в эксплуатацию. Есть задача провести на нашей сцене гастроли итальянского театра Metastasio со спектаклем «Пляски смерти» в феврале – это своеобразный просветительский проект нашего театра. В июне  огромная задача – гастроли «Дяди Вани» в Америке и Канаде. Это уже третий раз, когда мы поедем в США.