О петербургском "Зазеркалье", каким его увидели в Москве

«Мадам Баттерфляй» с ее «диетическими» мизансценами отметила новую фазу в творчестве режиссера Александра Петрова. Фото предоставлено пресс-службой санкт-петербургского государственного детского музыкального театра «Зазеркалье»

Санкт-петербургский детский музыкальный театр «Зазеркалье» открыл фестиваль российских музыкальных театров «Видеть музыку» оперой «Мадам Баттерфляй» Пуччини в постановке Александра Петрова, завершив свои столичные гастроли премьерой минувшего сезона – оперой-мираклем «Ноев ковчег» Бриттена на Новой сцене Большого театра.

Петербургский театр «Зазеркалье», которому в следующем году исполнится 30 лет, давно завоевал репутацию театра бодрых, умных и красивых постановочных решений и открытия молодых талантов. Благодаря активности его художественного руководства в лице режиссера Александра Петрова и дирижера Павла Бубельникова, многим напоминающих пару Станиславский и Немирович-Данченко, о театре давно и хорошо знают далеко за его пределами. Спектакли «Каштанка» с участием легендарного «Терем-квартета», «Богема» Пуччини, в котором партию вышивальщицы Мими пела Татьяна Сержан, сегодня одна из лучших вердиевских певиц мира, а тогда очень скромная особа, робко начинающая свою оперную карьеру, «Любовный напиток» Доницетти, ностальгически воссоздававший миф об Италии как одной большой семье, где все друг друга любят, и многое другое становилось событием, открывавшим новые «пути в искусстве». Александр Петров так запросто, как бы между делом предлагал оперному жанру виртуозные трансформации, забрызгивая ошарашенных зрителей фонтаном своей фантазии. Последней, самой яркой кульминацией в этом направлении стала «Золушка» Россини в 2008 году, опера, на которую не просто боялись, а не решались покушаться большие российские театры в силу ряда причин. 

В «Зазеркалье» этот шедевр великого итальянского оперного комика предстал в настолько изящном, элегантном, поэтичном, но и в невероятно остроумном виде, что казалось, идейно обскакал самого Жан-Пьер Поннеля. Планка, поставленная Петровым, оказалась настолько высока, что, с тех пор перепрыгнуть ее очень непросто. Даже «Итальянка в Алжире» Россини, также смело поставленная Александром Васильевичем в своем родном театре в не меньшей степени остроумно, все же уступила своей предшественнице. Не говоря о «Газете» Россини, которую театр показал на недавно закончившихся московских гастролях. Эта опера также впервые была поставлена в России. Но судьба «Газеты» в «Зазеркалье» сложилась так, что изначально она была поставлена молодым режиссером Софьей Сираканян в эстетически грубоватом современном ключе, будучи перенесенной из XIX века в XXI фактически без зазора с манерами наших дней. Плохо освещенное пространство и в особенности бестолковая суета спектакля живо напомнили павильон  отечественной телестудии с  директором, гоняющимся за рейтингом любой ценой, пусть даже и  шоу выбора партнера в прямом эфире. Узость такого решения побудила Александра Петрова несколько подредактировать спектакль. Он придал ему историческую перспективу, в результате которой на сцене во время увертюры появились живые картины, на которых зрители увидели уличных персонажей венецианской площади Санта Мария, будто сошедших с сочных полотен начала XIX века. Но эти «предки» не пошли дальше декоративной рамы, так и оставшись лишь завитушечками, и новые итальянцы как новые русские – насельники той самой телестудии вершили свои делишки уже без исторической помощи. Тем не менее столичная публика смогла оценить еще одну «игру в Россини», ловко ведомую «Зазеркальем», у которого нашлось и сопрано у двух милых легких  Ольги Васильевой и Дарьи Росицкой (ближе к колоратурному меццо), и лирический, соловьем заливающийся на зависть любому большому театру тенор Дамир Закиров, и толковый дирижер Анатолий Рыбалко, тонко чувствующий россиниевский оркестровый юмор. 

«Любовный напиток» Доницетти предстал абсолютной классикой жанра, прививающей любовь к опере с детства и навсегда. Здесь режиссер показал свой излюбленный принцип индивидуализации толпы, выписав в программке выдуманные имена всех без исключения героев массовки – парикмахера Винченцо, цыганки Ассунты, спортсмена Фернандо, портнихи Маддалены или даже девочки на шаре. Буквально накаченные актерством певцы первого, второго и третьего планов играли оперу не хуже, чем кино в духе итальянского комического реализма. Тенор Дамир Закиров демонстрировал свою не только вокальную, но и артистическую гибкость, мобильность в перемене состояния крестьянского простака Неморино – от флегматической раздумчивости до холерических эскапад, выводящих из терпения заносчивую богатую невесту Адину (Елена Миляева). Даосская притча «Соловей» (2000 год постановки) по мотивам сказки Андерсена, также классика Петрова, поразила точностью режиссерской драматургии, нацеленной в самые ответственные моменты на удар по слезным железам не столько детей, сколько взрослых. 

Недавняя премьера – опера «Мадам Баттерфляй» Пуччини с ее несколько диетическими, сдержанными мизансценами, будто призванными самоограничить безудержную фантазию, не оставила сомнений в появлении новой фазы творчества Петрова, чему доказательством стала и последняя премьера  «Ноев ковчег» Бриттена, явившая триумф экономии средств. В этом оперном миракле, написанном для взрослых артистов и для детей, Александр Петров буквально обезоружил отсутствием какой бы то ни было изощренности и изобретательности. Режиссер словно оказался под гипнозом обманчивой простоты Бриттена, на самом деле требующей куда большей прицельности и виртуозной тонкости от певцов и особенно от оркестра, грань которых найти чрезвычайно сложно. В итоге незамысловатый деревянный ковчег стал символом новой петровской простоты, словно призывающей зрителей: сделай сам, как сделал когда-то ветхозаветный Ной.