Между музыкой и сценой

Стиль и темп «Ромео и Джульетты» в постановке Вячеслава Самодурова словно инспирированы брутальным дыханием сегодняшнего дня. Фото со страницы фестиваля Birgitta в Facebook

Каждое лето Европа становится огромной концертно-театральной площадкой. Для многочисленных оpen air, кажется, уже использованы все существующие исторические места и красивые ландшафты. Попасть в высшую лигу фестивалей, где обосновались Arena di Verona и озерный Брегенц, удается далеко не всем, но стремиться – никому не воспрещается. В том числе эстонской Birgitta festival, в этом году проведенной в 12-й раз. Впервые – без отца-основателя Эри Класа, но с трогательным ему посвящением.

Знаменитый дирижер в свое время вдохновился живописными развалинами средневекового монастыря Св. Биргитты в Пирите, зеленом пригороде Таллина, и решил, что сохранившаяся, хоть и без крыши, церковь (ее масштабы и высота поражают до сих пор!) будет отличной площадкой для показа представлений в вечернее время. Счастливая идея обрела воплощение в виде современно оборудованной сцены, зрительского амфитеатра на 1300 мест и всей окружающей инфраструктуры. Не менее важным оказалось придумать концепцию, ею стал показ «сакральных» представлений, которые особенно выигрышно смотрятся в монастырском пространстве. В разряд таковых не раз попадало любимое произведение фестиваля «Кармина Бурана» Карла Орфа, а еще оратория «Жанна д’Арк на костре» Онеггера, «Сотворение мира» Гайдна, «Реквием» Верди… Обычно сценические версии кантат создаются как продукция самого фестиваля в содружестве музыкантов и театралов многих стран.

В этом году на роль гвоздя программы «Биргитты» претендовал «Реквием» Моцарта. Его сценический вариант интернациональная команда постановщиков назвала «Реквием… и жизнь до этого». Прежде чем зазвучала сама музыка, публике было предложено часовое драматическое представление (бельгийский режиссер Жоэль Лауэрс), где звучит голос одного-единственного актера. Уку Усберг играл человека творческой профессии – он фотограф, – находящегося в постоянной стрессовой ситуации. То, что в программке он назван Трацомом, никого не обманывало, ведь его страстные монологи – не что иное, как письма Моцарта: к отцу, к жене, к кредиторам. Семейное окружение героя и массовка, изъясняясь исключительно жестикуляцией, беспрестанно перемещались вокруг оркестровой ямы, встроенной в виде каре посреди сцены. Крошечная (в смысле роста) актриса из Франции Мирей Моссе (ее персонаж назван в программке «госпожа Смерть») приковывала к себе взгляды, хотя имела в пластической палитре ровно два жеста: указующим перстом она грозно выделяла кого-то из толпы, а другим указывала на открытую могилу с лестничным сходом, и обреченный покорно спускался под сцену. Казалось, что когда зазвучит бессмертная музыка, то вся эта суета исчезнет, мир станет иным. Но все продолжилось в том же ключе, только теперь все запели, включая семью, а главный герой, наоборот, перешел на язык жестов. Идея иллюстрировать великую музыку жизненными перипетиями автора не нова, но редко находит удачное воплощение, ведь любой большой художник (а создатели спектакля явно хотели крупных обобщений) редко равен себе в поступках, в эпистолярии… Об этом жестко высказывался еще Пушкин: «Толпа жадно читает исповеди, записки… Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы, – иначе».

Зато собственно музыкальная часть представления оказалась на высоте. Таллинский камерный оркестр, ведомый молодым талантливым дирижером Михаилом Герцем, великолепный хор «Латвия» и международный квартет солистов – сопрано Юка Янагираха, тенор Томас Волле, бас-баритон Саймон Робинсон из Германии и меццо Хелен Локута, солистка театра «Эстония», – звучали стилистически точно и стройно при том изобилии сценических задач, что придумал им режиссер. Особенностями музыкальной трактовки стали отсутствие излишней аффектации и драматизма при подвижных темпах и собственно сама редакция неоконченного моцартовского шедевра, составленная дирижером из двух относительно недавних – Франца Байера и Роберта Д. Левина.

Спектаклем, где контраст визуального и звукового был столь же впечатляющим, и снова в пользу музыки, был «Евгений Онегин» Большого театра Республики Беларусь, впервые выступающего на фестивале. Наивно-простодушное, без затей зрелище датировано 1986 годом и принадлежит эпохе «советского реализма». Единый на пять картин скупо прорисованный задник, свисающая из кулис тканевая «листва», исторического кроя, но с использованием люрексовых тканей костюмы – все это приметы постановочного стиля, который еще не так давно можно было встретить в любом российском областном центре. Но ведь времена изменились, и сложно понять, что двигало устроителями фестиваля, выбравшими именно такой спектакль, ведь в Минске есть и другая опера. Однако, судя по реакции зрителей, стиль «винтажного ретро» пришелся им по вкусу. Хотя скорее всего публику захватила непосредственная сила прекрасного музицирования, предложенная минчанами. Тем более что состав был весьма удачным, главные партии исполняли певцы разных поколений: маститый Владимир Петров (Онегин) и молодой Юрий Городецкий (Ленский), вызвавший наибольшее волнение зала. Прекрасны были и дамы: Анастасия Москвина (Татьяна) с необыкновенно теплым по тембру сопрано и неплохо известная в России Оксана Волкова (Ольга). Дирижер Андрей Галанов вел спектакль в неспешных темпах, давая возможность продемонстрировать на редкость осмысленное, интонационно богатое пение, без форсирования и натуги. Отдадим должное и звукорежиссеру фестиваля, ведь опера вне театральной акустики, на открытом воздухе имеет свои особенности. Так вот баланс оркестра и певцов, необходимая и незаметная подзвучка – все было осуществлено более чем профессионально.

Надо сказать, что присутствие восточных соседей в программах «Биргитты» – фактор неизменный. Никакие политические конъюнктуры за прошедшие четверть века были не в состоянии отбросить ни наше общее культурное прошлое, ни тот факт, что в Таллине нередко работают русские постановщики и артисты, а эстонские музыканты оказываются вписанными в российский театрально-музыкальный контекст. Например, тот же Эри Клас сотрудничал с разными театрами России, в частности с Большим, а с 2006 по 2011-й служил главным дирижером в театре «Новая опера», был и председателем жюри «Золотой маски». Естественно, и «Новая опера», и бертмановский «Геликон» гастролировали на «Биргитте». Но особенно в Таллине любят балет, и российские балетные труппы, хоть и не первого ряда, – здесь постоянные гости.

В этом году фестиваль также завершался российским балетом. Екатеринбургский оперный театр привез свою недавнюю премьеру «Ромео и Джульетта» Прокофьева в постанове Вячеслава Самодурова. И, вероятно, за последние годы на «Биргитте» это был один из самых актуальных балетных спектаклей. Дело не в том, что сюжет пересочинен или осовременен, нет, все и всё на своих местах. Нам, правда, намекают, что мы на репетиции в шекспировском «Глобусе», но и это не самое главное. Главное – сама хореография, ее стиль и темп, инспирированные не балетным романтизмом, но жестким брутальным дыханием сегодняшнего дня. Первую версию этого спектакля хореограф ставил в 2014 году по заказу Королевского балета Фландрии, и надо признать, что танцовщики своей труппы вдохновили Самодурова куда больше: нежная Джульетта (Екатерина Сапогова), порывистый Ромео (Александр Меркушев) и особенно бесшабашно-язвительный Меркуцио (Игорь Булыцын) – эту роль Самодуров словно сочинял для себя – все стопроцентно выглядят нашими современниками. Сложностей с реализацией спектакля было немало. Чтобы внести декорации, пришлось разбирать часть временной крыши монастыря. Интерпретацию прокофьевской партитуры буквально с двух репетиций осуществлял фестивальный оркестр под управлением дирижера Алексея Богорада. Но игра стоила свеч, успех финального спектакля «Биргитты» был полный.

Понятно, что закончился 12-летний период жизни фестиваля и что с новым лидером – его худруком назначен дирижер Ристо Йоост – на следующий год «Биргитта» предстанет другой. А вот какой именно, предсказать сложно. Хочется верить, что она сохранит свою полижанровую модель и статус главного летнего фестиваля Эстонии, что сумеет уверенно балансировать между стремлением к полному финансовому успеху и возможностью отстаивать эксклюзив, экспериментальные проекты и настоящее искусство. 

Таллин