Кураторы исследуют границы театра

Разгадать выставку-кроссворд помогает путеводитель с экспликациями. Фото со страницы галереи «Граунд» в Facebook

Проект «Граунд» – это галереи-мастерские, входящие в состав «Выставочных залов Москвы» – арт-резиденций, которые действуют в нецентральных районах столицы еще с советских времен. Их массовый ребрендинг, произведенный пару лет назад, дает свои плоды. «Исследователи»-кураторы, художники, перформансисты в галереях встречают сегодня не только постоянных зрителей арт-акций, но уже «завербовали» и местных жителей. 

Выставка «Театр или нет?», которую открыла галерея в разгар отпускного сезона, довольно скромна по объему и репрезентации, но заманчива в своей идее. Единственный аутентичный арт-объект к выставке подготовила Шура Чернозатонская, художница русского происхождения из Нью-Йорка, которая построила романтическую инсталляцию по мотивам морского романа «Моби Дик» и картины Теодора Жерико «Плот «Медузы». Однако непосредственное отношение к исследованию театра имеет лишь небольшая черная комната, которая отдана под 20 портативных видеоэкранов, заполнивших стены, где транслируются записи театрального спектакля Хайнера Гёббельса, авангардного балета Пины Бауш, перформанса нашей арт-группы PoemaTheatre. Переходя от одного экрана к другому, посетитель выставки, он же зритель, наблюдает инсталляцию с биеннале, монолог драматического актера или молчание акционистки. И как бы ты был хорошо вписан в контекст разножанрового new art за последние несколько лет, ты ловишь себя на мысли, что примерно с пятого ролика путаешься окончательно и не можешь аргументированно ответить на вопрос «Театр – то, что мы видим, или нет?». 

Кураторы (галерист Катя Бочавар, театральный критик Алла Шендерова и культуролог Юлия Лидерман) взяли за основу нигилистское утверждение иконы мирового акционизма Марины Абрамович о том, что «театр – это фейк, то есть «подделка»: сцена-коробка, платный вход, ненастоящие эмоции». И тут же сами с ней спорят: «Но не тут-то было – театр использует все новое». Нет никого из гениев режиссуры, кто не подписался бы под этими гневными словами. Вооружившись историческими свидетельствами, являющими сегодняшний процесс слияния искусств, начавшийся задолго: «Экспериментальный театр всегда старался учиться у визуальных искусств – условный театр Мейерхольда рождался из пролистывания художественных журналов с репродукциями прерафаэлитов и художников Средневековья и Возрождения», – организаторы вручают участнику выставки-«кроссворда» пачку экспликаций, которыми можно пользоваться как шпаргалками и сверять свои догадки с реальными фактами. 

В глаза бросаются «кусочки» знакомых произведений, узнаешь отечественных творцов, которые работают в пограничных жанровых зонах: вот «Звуковые ландшафты» Петра Айду, где действующими лицами на сцене становятся старинные шумовые аппараты, а вот Дмитрий Волкострелов и его «Лекция о ничто» – спектакль для 12 зрителей без актеров, дальше – «Человек.doc» театра «Практика» с композитором Владимиром Мартыновым – моноспектакль героя современной культуры о самом себе. Театральность современного искусства и акционизм театра идут сегодня рука об руку и обесценивают идею их разграничения, сила искусства в настоящий момент – в его всеядности. В этом же, впрочем, и минус. Такой вывод напрашивается сразу. Запись за записью убеждает зрителя в безнадежности попыток вдвинуть в привычные рамки выламывающуюся из них творческую рефлексию художников – наших современников. И та болевая нота современного мира, которая становится лейтмотивом выставки, – это деформация физических рамок, оболочек человека. Две представленные записи спектаклей начала нулевых годов поражают: очень страшный и откровенный – моноперформанс «Трансфигурация» Оливье Де Сагазана, где художник, покрывая себя слоями глины и краски, преобразуется и «ломает» изначальные формы собственного тела, открывает анималистичную сторону человека; а также contemporary dance Мари Шуинар «Body Remix», танцовщики которого используют костыли и протезы как искусственное продолжение конечностей. И первое, и второе произведение 10-летней давности со всей европейской радикальностью и свободой срывают не просто границы жанров, а разрывают представление о сути стержня искусства, о человеке. И если у Сагазана сломлен пол, гендер – художник поочередно лепит из глины на себе то гиперболизированный образ женщины, то вылепляет из себя гротескного мужчину, то Шуинар, отсылая ассоциативным рядом к агрессивной эротике маркиза де Сада или Захер-Мазоха, напоминает о том, что бессознательные импульсы и есть основа творчества, искусства, фундамента человеческой культуры, которая не может и не должна знать ни рамок, ни границ. 

 Специально для «НГ» куратор Катя Бочавар, которая специализируется на site specific-инсталляциях и нередко выступает сценографом в театральных проектах, рассказала о задачах выставки и поделилась своими размышлениями о том, чем отличается в освоении театральности галерейное пространство и сценическое и где сегодня больше свободы для современного художника.

 «Проект «Граунд», который существует уже два года, сейчас берет новый вектор. Если раньше мы большое внимание уделяли саунд-арту и new contemporary в музыке, то теперь добавим еще одно направление – это перформанс и театр. Выставка «Театр или нет?» – это экспозиция-квест, потому что мы предлагаем нашим посетителям посмотреть 24 коротких видеоролика, расположенных в одной комнате, и самостоятельно определить, что из представляемого инсталляция, перформанс, театральное или танцевальное представления. И уверяю вас, что это будет не так-то просто сделать! 

Этот вопрос о разграничении театра и нетеатра много раз поднимался. Но обсуждался именно театром, а выставочные площадки вопрос совершенно не разбирают, потому что заходят обычно с другой стороны. Любопытный  феномен: ведь fine artist, такие художники-художники, обычно рвутся работать в театр, а театральные художники – в галереи. У нас, кстати, проходила первая персональная выставка Веры Мартыновой (театральный художник. – «НГ»). Она впервые выставилась как видеохудожник. 

Лично я часто работаю с театрами, например, работала с «Гоголь-центром», и неоднократно говорила: «Давайте показывать современное искусство в театре, потому что на языке современного искусства нынешний театр разговаривает, тем более постдраматический!» Но надо сказать, что театру такое пока не очень интересно. Возможно, «Электротеатр» пытается развивать данное направление, и то – вскользь. Кирилл Серебренников сделал несколько выставок, но тоже нерегулярно. Потому что театр очень сконцентрирован на своем внутреннем движении. А современное искусство связано с анализом и прорабатывает критику параллельных себе миров. 

Сегодня театр, из-за того что он не стесняется использовать все средства, абсорбирует, делает ярче те вещи, которые только зарождаются. То есть театр подсматривает, театр видит то, что вокруг происходит, и так комбинирует, являясь площадкой современного искусства, как и галерейное пространство, – что выдает очень интересный эффект. 

И почему мне как художнику, постановщику интересно работать в театре, потому что театр заставляет зрителя хотя бы на короткое время сконцентрироваться, больше, чем та же галерея, в которой ты находишься как бы без начала и без конца, как правило, в состоянии: хочешь – смотришь, хочешь – пьешь шампанское. У художника больше власти в театре над аудиторией, чем в галерее. Ты должен быть максимально оригинален и концептуален, и желательно придерживаться собственной линии, если ты как художник выставляешься в галерее. Если же ты театральный художник, ты более свободный».