Фестиваль «Иное» в театре «Новая опера»

Фото сайта kultura.mos.ru

Один из самых молодых музыкальных театров нашей страны  Московский театр «Новая опера» им. Е.В. Колобова отмечает в текущем 2016 году свой юбилей, 25-летие со дня основания. В юбилейный сезон «Новая опера» представила на суд столичных меломанов несколько масштабных фестивалей: традиционный Крещенский фестиваль, который на этот раз был посвящен интересной теме «Диалоги и двойники», Камерный фестиваль «Вокальные перекрестки» и, наконец, первый в истории театра Фестиваль хоровой музыки «Иное».

Цель фестиваля «Иное», инициаторами проведения которого стали хормейстер Юлия Сенюкова и режиссер Алексей Вэйро, ? показать зрителям исключительное исполнительское мастерство и обширный репертуар хора театра. В программу вошли два камерных хоровых спектакля «Черное» и «Белое», а также «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха и «Страсти по Луке» Кшиштофа Пендерецкого ? одно из знаковых творений второй половины 20 века. Все представленные в рамках фестиваля «Иное» хоровые постановки объединены общей идеей противопоставления толпы и человека или группы людей, отличных от нее, живущих словно вне общества.

Так, в уже успевшем полюбиться московской публике спектакле «Черное» в обобщенной художественной форме показана повседневная жизнь афроамериканцев, которые существуют обособленно от остального мира. Этот спектакль решен в форме своеобразного попурри из разнохарактерных спиричуэлс — череды афроамериканских песен и духовных гимнов. Кажется, будто с риторическим вопросом обращаются к публике артисты хора, исполняя в самом начале данной сценической постановки танцевальный спиричуэлс «Wereyouthere» («Был ли ты там»).

Нельзя не отметить, что через весь спектакль проходит мысль о преодолении человеческой разобщенности, поиске гармоничного единения людей, в том числе и посредством искусства, совместного творчества. В начале действия так называемый «первый среди равных» (primusinterpares — лат.) для объединения персонажей делает кровью одного из отвергнутых отметки на лицах тех, кто его осмеял. Невольно вспоминается знаменитая цитата: «Мы с тобой одной крови» из сказочной повести Редьярда Киплинга «Маугли». Затем, во время исполнения спиричуэлс «Sometimes I feellike a motherlesschild» («Иногда я чувствую себя ребенком, лишенным матери»), зрители видят, что постепенно герои уже начинают проявлять христианское сострадание по отношению к этому несчастному и окончательно принимают его в свои ряды.

Раскрытию данной мысли также способствует и неожиданное введение в музыкальную канву спектакля, насыщенного афроамериканским колоритом, отечественной бардовской песни Булата Окуджавы, в конце которой звучат знаковые слова: «На веки вечные мы все теперь в обнимку… на фоне Пушкина!». Доминирующие же в сценическом пространстве спектакля круговые ритмы — символ цельности, единства, только подтверждают, на наш взгляд, мысль о всеобщем единении людей на земле…

Кстати, песня Булата Окуджавы, исполняемая сольно под умиротворенный аккомпанемент гитары, очень выразительно контрастирует с оригинальными в ритмическом отношении хоровыми американскими духовными гимнами и песнями, которые практически все звучат без сопровождения. Эта авторская песня создает, как говорят музыканты, небольшой люфт, переключая на короткое время зрительское внимание, и придает всей композиции этого сценического действа черты трехчастной формы.

Без преувеличения, спектакль «Черное» смотрится на одном дыхании. Во многом этому способствует живая импровизационная манера исполнения артистов хора «Новой оперы». Они не играют заранее отрепетированные роли, не исполняют заученные партии, а свободно живут — переживают, дурачатся, релаксируют, радуются в достоверном сценическом пространстве, передавая весь огромный диапазон человеческих чувств и эмоций. Причем создается впечатление, что с каждой новой мизансценой артисты хора все больше и больше погружаются в атмосферу коллективного творческого действа, безграничной музыкантской энергетики.

В спектакле «Белое» режиссер Алексей Вэйро, продолжая развивать тему «иных» людей, обратился к жизнеутверждающему литературному шедевру Джованни Боккаччо «Декамерон» и к его парафразу времен русского Золотого века — к маленькой трагедии «Пир во время чумы» Александра Пушкина. В «Белом», у которого есть второе, более конкретное рабочее название «Пир, время, чума», изоляция героев от общества происходит потому, что, спасаясь от эпидемии чумы, они оказываются в некотором идеальном месте и создают там посредством совместного творчества нечто прекрасное, неземное…

Музыкальный сценарий «Белого» построен на чередовании светских хоровых миниатюр эпохи ренессанса и протяженных пауз, абсолютная тишина которых воспринимается как наивысшее проявление музыки. Вовремя«звучания» этих пауз артисты хора выражают свои чувства посредством чрезвычайно выразительной, сложной и ансамблево продуманной пластики движений.

Кстати, нельзя не отметить, что в отличие от «Черного», в «Белом» элемент импровизации сведен до минимума, все мизансцены имеют четко постановочный характер. Несмотря на то что режиссер в образе творца-создателя появляется на сцене всего лишь дважды (в начале и финале спектакля), его незримое присутствие ощущается постоянно: периодически отрывисто и резко ударяя в гонг за кулисами, он обозначает отпущенное на каждую мизансцену время…

Когда смотришь «Белое», сначала кажется, что его главным героем является человек, который растет и развивается, радуется и страдает, неминуемо двигаясь на своем жизненном пути от рождения к смерти. Это чувство еще более усиливается после блестящего исполнения в середине спектакля певцом Михаилом Воробьевым внушительного глубокомысленного речитатива, созданного на основе фрагмента философского диалога «Пир» великого мудреца древности Платона. Под аккомпанемент старинного струнного щипкового инструмента артист повествует о секрете человеческой природы: «Когда-то наша природа была не такой как теперь, а совсем другой. Люди были трех полов: мужского, женского и особого пола, который уже исчез и который сочетал в себе мужской и женский полы, — андрогины. Люди представляли опасность для богов, потому как были страшны своей силой и мощью…»

К концу же просмотра этой оригинальной постановки невольно приходит осознание того, что все-таки «Белое» в первую очередь посвящено не столько самому человеку, сколько его бессмертной душе, которая после физической кончины своего хозяина продолжает существовать, находя себе все новые и новые пристанища.

Думается, что в финале «Белого» режиссеру Алексею Вэйро и хормейстеру Юлии Сенюковой, немного расширившей в сравнении с «Черным» состав хора, в полной мере удалось добиться эффекта подлинного катарсиса. Сбросив с себя все лишнее, наносное (артисты хора по очереди снимают белые драпированные тоги, оставаясь лишь в строгих черных трико, словно превратившись в те самые бессмертные души), герои филигранно поют под мерное постукивание метронома «ImmortalBach» композитора Карла Нюстедта. Кажется, что эта божественная по красоте мелодия будет звучать бесконечно, но постепенно пульс метронома времени становится все более медленным и, наконец, полностью замирает. Свет гаснет, и наступает абсолютная тишина…

Необычайно эфемерный спектакль «Белое» будто проникнут дыханием вечности. При этом в основе его сценической композиции лежит не божественный круг, как это было сделано в более наполненном мирскими страстями «Черном», а квадрат — символ земного начала. Думается, что такой игрой простейшими геометрическими фигурами подчеркнута неразрывная связь этих двух новаторских спектаклей, образующих единый цикл, своеобразный музыкально-сценический диптих. Аналогично тому, как на ренессансном рисунке «Витрувианского человека» две наложенные друг на друга фигуры одновременно вписаны в круг и квадрат, так и находящиеся как бы вне общества герои спектаклей Алексея Вэйро в равной степени относятся и к кругу «Черного», и к квадрату «Белого».

Наконец, и земное, и небесное начало объединил в себе Иисус Христос ? Богочеловек, последним дням и крестным мукам которого посвящены «Страсти по Луке» польского композитора Кшиштофа Пендерецкого, написанные для солистов, тройного состава хора, детского хора и оркестра в 1966 году. «Страсти по Луке» быстро завоевали популярность. Только за три года после создания это грандиозное произведение прозвучало 70 раз на концертных площадках разных континентов! Однако в нашей стране духовная музыка КшиштофаПендерецкого практически не исполнялась, и именно в рамках фестиваля «Иное» на основной сцене театра «Новая опера» в присутствии автора состоялось первое в Новой России триумфальное исполнение «Страстей по Луке» силами отечественных музыкантов.

Это масштабное инструментально-хоровое сочинение Кшиштофа ендерецкого, которое, по его словам, было написано всего лишь за полтора месяца, построено по принципу контрастов, на поочередном звучании оркестра и хора, который не только поет, но и смеется, кричит, свистит! В «Страстях по Луке» хор играет главенствующую роль. Согласно партитуре исполнители были разделены на три части (два хора находились в ложах слева и справа, а третий хор вместе с детским стояли на сцене), и у слушателей создавалось впечатление, что звук исходит со всех сторон.

Кшиштоф Пендерецкий создал произведение, наполненное не условным, а живым драматизмом. Обратившись к нескольким религиозным текстам, он построил свои «Страсти» как череду эмоционально насыщенных сцен, каждая из которых наполнена всеобъемлющим смыслом. Первая часть этого одного из самых значимых музыкальных сочинений второй половины 20 века открывается сценой «Моление Иисуса в Гефсиманском саду» и завершается мощной сценой суда. Вторая часть начинается «Шествием на Голгофу» и заканчивается «Смертью Иисуса на Кресте». Образ Христа (партию которого исполнил баритон Артем Гарнов) постоянно противопоставляется жестокой толпе, людской массе (огромный состав хора), которая стремится поглотить Богочеловека.

Завершился хоровой фестиваль «Иное» исполнением «Страстей по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха.