Марина Гайкович
Путешествие на ржавом паровозе.
Фото Олега Черноуса предоставлено пресс-службой театра
В фойе Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко красуются три апельсина – сообразно трем постановкам знаменитой прокофьевской оперы: в Чикаго, Ленинграде и Москве, на небольшой выставке можно увидеть даже оригинал журнала «Любовь к трем апельсинам», с которого и началась история одноименной оперы. Главный режиссер театра Александр Титель и его соавтор – художник Владимир Арефьев перенесли на родную сцену постановку, сделанную несколько лет назад для Латвийской оперы. Режиссер анонсировал «Любовь к трем апельсинам» как самый смешной спектакль в своей жизни, но вот большинство зрителей, видимо, заразились от Принца меланхолией и ни разу не засмеялись.
Постановка Тителя создает катастрофическое ощущение недосказанности – какую бы идею режиссер ни выбрал, развития она, увы, не получает. Спектакль начинается со взрыва – подорвали «Черный квадрат» (очевидно, Малевича). В буклете, что удалось пролистать перед началом спектакля, встречаются проекты Татлина, Мельникова, Родченко, Маяковского, Малевича. Ждешь соответственно, что тема авангардного искусства будет продолжена, идею, разумеется, приветствуешь – самой опере тоже был дан толчок из прогрессивного театра Мейерхольда (режиссер дал прочесть композитору свой проект по сказке Гоцци). Вот выезжает на огромном-огромном черном шаре гимнастка – отлично, вот и Пикассо. Остатки «Черного квадрата» в виде белых сегментов рассыпались по сцене, артисты весь спектакль перетаскивали их с места на место. Тема исчерпана.
Следующая заявка – социальная или, возможно, политическая сатира. Трагики, Комики, Лирики и Пустоголовые превращены в дорожных рабочих (в оранжевых жилетах), врачей, полицейских и журналистов. Пожалуй, в этот ряд можно отнести персонажа Леонида Зимненко – Короля Трефа, решенного артистом в духе политического деятеля эпохи застоя (или эпохи Аллы Пугачевой).
Следующая тема – технические изобретения (в буклете – изображение первого танка). Принц и Труффальдино едут по пустыне на колымаге с пулеметом, словно персонажи анекдотов про Чапаева или фильма «Белое солнце пустыни»; привет «Кин-дза-дза» – ржавый паровоз в одной из сцен. Кухарка в образе «гидроперитная» блондинка с яркой помадой лихо заправляет полевой кухней, а злодеев во главе с волшебницей Фатой Морганой раскатывает асфальтовый каток. Кстати, когда из-под катка достали афишу, оказалось, что Фата Моргана – участники эстрадной группы стиля диско, а в образе Смеральдины (Лариса Андреева) даже можно узнать Глорию Гейнор. Но и эти аллюзии возникают и растворяются в воздухе.
Разумеется, затрагивает режиссер и тему театральную – это, пожалуй, самая удачная и самая смешная находка постановки. Происходящее на сцене иронично комментирует «голос» на экране, отпуская шпильки в сторону актеров, художника, режиссера, зрителей. Шутки, гэги на сцене же скорее фрагментарны: вот Кухарка отправила в окоп пару буханок хлеба, наткнув их на шпиль ядерной боеголовки, от двух умерших принцесс остались пластмассовые нога и рука, интервью журналистам давал тромбонист и так далее.
Остается наслаждаться музыкой и, как всегда, отличной работой музыкантов. Пронзительный тенор Липарита Аветисяна (Принц), перекрывавший даже самые мощные кульминации оркестра, насыщенный бас Дениса Макарова (маг Челий), оглушительное сопрано Натальи Мурадымовой (Фата Моргана), виртуозные нежные фиоритуры Дарьи Тереховой (Нинетта) – театр в очередной раз доказывает жизнеспособность своей оперной труппы.
В качестве дирижера-постановщика был приглашен Александр Лазарев, заполучить его на Прокофьева – большая удача, да и вообще на любую русскую оперу. Сотрудничество дирижера с Музыкальным театром складывается довольно тесное: несколько лет назад он дирижировал «Обручением в монастыре» Прокофьева, прошлогодняя постановка «Хованщины» претендовала на «Золотую маску» – и получила ее во многом стараниями маэстро, который из скромности снял свою кандидатуру с номинации. В следующем сезоне намечается «Пиковая дама» с его участием, и знатоки уже в предвкушении этого события. «Любовь к трем апельсинам» в его интерпретации вышла по-прокофьевски пряной, искрометной и веселой.
