Марина Гайкович  |
| Племянник скинул с кафедры дядю. Фото Дамира Юсупова с официального сайта Большого театра |
На последнюю оперную премьеру Большого – спектакль «Дон Паскуале» в постановке режиссера Тимофея Кулябина – билеты до сих пор есть в кассе. Очевидно, администрация театра сосредоточена на борьбе со спекулянтами (но их интересует только историческая сцена). Времена, когда публика без разбора скупала билеты и на Новую сцену Большого, очевидно, минули. Театру, похоже, придется расстаться с мыслью, что зритель идет на бренд, и начать продвигать собственно спектакли. Спектакль между тем вышел любопытный, так что заинтересованные еще могут попасть на премьерную серию.
Зрители, знакомые с творчеством Кулябина (последняя его премьера – «Три сестры» Чехова в ошеломляющей технике глухонемого театра), были заинтригованы – как решит режиссер-интраверт, лирик, каноническую оперу-буфф? Кулябин поставил довольно сложную, даже рискованную задачу: оставаясь в рамках смешного, поставить психологический спектакль, сделать более выразительными характеры героев, подарить им биографии и проследить мотивацию их поступков. Последнее – конечно, удалось. Первое – пока не очень. Быть может, когда исполнители вживутся в свои роли, они смогут быть чуточку смешнее.
Пока же – все довольно серьезно. Почетный профессор Римского университета Дон Паскуале, наш современник, на пороге 70-летия решил жениться и тем самым проучить своего никчемного племянника Эрнесто, лишить его дома и содержания (отметим, что нынешние европейцы ни к каким ухищрениям не прибегают, в день 18-летия отпрысков они открывают перед ними дверь и отправляют в свободное плавание). Друг Эрнесто Малатеста придумывает план, в котором будет участвовать их подруга Норина, незнакомая дядюшке. Дон Паскуале влюбляется в «невинную монашку» и женится, та же, подстрекаемая друзьями, устраивает светопреставление – так что несчастный Паскуале на все готов, лишь бы избавиться от фурии. Канву либретто, таким образом, режиссер сохранил. Но акценты расставил совсем иным образом: недалекий старикашка-скряга, проученный троицей весельчаков (по либретто), в этом спектакле вызывает глубокую жалость. Авторы спектакля подарили Дону Паскуале весомую биографию (в фильме, который показывают во время звучания увертюры, рисуется его всемирная слава), но – вместе с правом на ошибку напрочь лишили достоинства. Малатеста, Эрнесто и Норина же выглядят дикарями и варварами, бессовестно унизившими старика.
Кто-то из коллег-критиков предположил, что так команда Тимофея Кулябина ответила на ситуацию с «Тангейзером». То, как Норина (читай: Владимир Кехман) «украсила» классический зал университета (воздушные шарики, обивка цвета вырвиглаз и дискотечный зеркальный шар – интерьеры придумал художник Олег Головко), действительно может напомнить переделки в Новосибирском оперном, чьи интерьеры, по словам очевидцев, напоминают пятизвездочные турецкие отели.
Все это, безусловно, может быть, тем более что иные страницы партитуры, прочитанные без иронии, могут действительно диктовать лирическое прочтение. Но любой эксперимент все же стоило бы осуществлять в рамках жанра, а этот спектакль заставляет улыбнуться, быть может, пару раз – например, когда вдруг надуваются огромные цветы по периметру сцены. В остальном же режиссер переходит черту между насмешкой и издевательством (впрочем, в этом и была его задача): хор академиков в ободках с «рожками», между шуткой и цинизмом. В результате «спецоперации» дружки обогатились, профессор же, похоже, остался на грани самоубийства – его презрело даже профессиональное сообщество, ибо академики, презревшие самодурство Норины, уволились. Тех же – в либретто – оправдывала любовь (Норина и Эрнесто получают благословение Дона Паскуале на брак), но и этот момент в нынешнем спектакле снят. Норина заигрывает с Малатестой – тот брезгливо эти приставания отвергает, Эрнесто же получает от ворот поворот (впрочем, композитор и либреттист виноваты сами – любовный дуэт, обозначивший отношения между героями, в начале оперы не помешал бы). Ансамбль солистов в первом составе сложился удачно: компанию очаровательной Венере Гимадиевой и Игорю Головатенко (Малатеста) из Большого театра составили итальянец Джованни Фурланетто (Дон Паскуале) и Селсо Альбело (Эрнесто). Все – виртуозы с фактурными голосами – в предлагаемых обстоятельствах сработали отлично. Другое дело, что самой высокой планки, которую требует белькантовая опера, дирижер Михал Клаус все же не достиг. Очень усредненно играл оркестр – ни изящности, ни легкости, ни деликатности с нюансами, ни игривости, ни пикантности, которые как раз и помогли бы эту драму превратить в моцартовскую dramma giocoso, маэстро из Польши не предложил. В списке его предыдущих постановок (по информации в буклете) нет ни одной оперы Доницетти, Беллини или Россини. Зато был одноклассником Тугана Сохиева (оба учились у Ильи Мусина в Санкт-Петербургской консерватории). Почему не пригласить итальянца? Первым на ум приходит Энрике Маццола (дважды ставил «Дона Паскуале» – Ла Скала и в Баварской опере) и его постановка «Сомнамбулы» три года назад – совсем иного результата добился дирижер с русскими артистами! Вот если бы пригласили его, результат мог бы быть иным.
В итоге же вышло, словами Лермонтова, «и скучно, и грустно».
