Монодрама режиссера

Гамлет (Данила Козловский) ведет диалог с бедным Йориком. Фото со страницы театра в социальной сети «ВКонтакте»

«Гамлет» на сцене Малого драматического театра сочленяет несколько литературных источников: трагедию Шекспира, фрагменты древней саги средневекового датского летописца Саксона Грамматика, английского хрониста Рафаэля, жившего, как и Шекспир, в эпоху королевы Елизаветы, и не названные в афише фрагменты «Короля Лира». Как автор указан и Борис Пастернак, и это справедливо: «Гамлет» в его переводе есть русское перевыражение великой трагедии. Жанр спектакля определен как сочинение для сцены Льва Додина.

Это предуведомление от режиссера и есть путеводная нить по спектаклю. Персонажей здесь меньше, чем в трагедии Шекспира. Временами один актер исполняет несколько ролей. В сущности, перед нами развертывается монодрама автора спектакля, в которой заняты его непосредственные ученики и ставшие таковыми актеры его труппы. Монодрама в контексте этого спектакля – форма, о которой когда-то грезил знаменитый режиссер Николай Евреинов – не спектакль одного актера, но, по словам Додина, «моя драма, обуславливающая тожественное сопереживание зрителя». «Гамлет» в Малом драматическом – это драма режиссера и тех зрителей, которые в состоянии вжиться в нее и также сказать: это «моя драма».

Мощную философскую нагрузку в спектакле несут актеры, хотя их нет в перечне действующих лиц. Они значатся как Горацио (Серей Курышев), Марцелл (Игорь Иванов), Бернардо (Сергей Козырев) и создают этих персонажей. Но они также и странствующие актеры. В отличие от трагедии Шекспира они не играют «Убийство Гонзаго». Выбор Гамлета падает на трагедийные моменты «Короля Лира». Вопиет дух безумного Лира (Игорь Иванов). Статичность его позы во время монолога подчеркивает медленное движение мысли, ведущей к прозрению: в монструозной характеристике дочерей пунктирно вырисовывается образ королевы Гертруды. Кажется, что голос несчастного отца Глостера (Сергей Курышев) проникает в душу, а ерничающий Шут (Сергей Козырев) оттеняет страдания попранного отцовства. Чистейший образец актерского ансамбля с изумительным голосоведением создает особую музыкальную партитуру, подчеркивающую идею спектакля: «…держать зеркало перед природой» и являть «каждому веку истории его неприкрашенный облик». Неприкрашенный облик нашего века отнюдь не впрямую возникает в спектакле.

Сценография и костюмы Александра Боровского суть единомыслия режиссера и художника. Двухъярусные металлические конструкции говорят, что действие происходит в Эльсиноре. Каждый шаг отдается гулом, и этот своеобразный аккомпанемент, вносящий тревогу, столь же важен в создании атмосферы, как и музыка Баха, Шнитке, Эллингтона. Это архаический мир древней легенды, когда жизнь человека не ставится ни во что, и с верхнего яруса летят трупы. Помимо металлических конструкций много настоящего, мастерски обработанного дерева, которое дышит. Здесь есть люки, которые не заметны до тех пор, пока там не укроется человек или не сбросят очередной труп.

Мир, населенный королевскими особами, их приближенными и немногочисленными представителями народа – могильщиками, являющимися не кем иным, как уже знакомыми нам актерами, представлен в современном обличии. Остроумный ход художника Александра Боровского – почти все в майках с портретом короля Клавдия (Игорь Черневич). Современная нота навязчиво вторгается в мир древней трагедии. Тщеславный король, полноценный самец, в майке с собственным изображением. Королева, олицетворение победительного эротизма (Ксения Раппопорт в простенькой майке в отличие от других выглядит очень стильно). Полоний (Станислав Никольский), отнюдь не старик, как его привычно представляют, просто безликий чиновник, имя которым легион. Он верно служит королю, не забывая и себя.

На майке Гамлета (Данила Козловский) – изображение, подобное двуликому Янусу: половина лица Гамлета, другая – отца. Этот герой – не протагонист, но лишь один из действующих лиц кровавой истории. Отошел в историю Гамлет, выразитель поколения, как это было некогда и в русском, и в европейском театре. Теперь на сцену истории вышла толпа, у которой есть свои предводители, но не герои. Понятие гуманизма, вытесненное прагматизмом, стало историческим.

В этой невеликой толпе лидирует Гертруда, образ которой мало совпадает с шекспировским. Текст добавлен из хроник. Героиня Ксении Раппопорт отдала лучшие годы нелюбимому мужу, материнское начало в ней отсутствует. Теперь неудовлетворенная женщина в лице Клавдия обрела свое счастье, и актриса виртуозно это передает. Темперамент бурлит в ней. В своей страсти к Клавдию она настолько ненасытна и бесстыдна, что временами кажется ведьмой. Что ей сын, что ей престол, что государство?

Ее полная противоположность – Офелия (Елизавета Боярская). В ней нет ничего неземного, это не девушка-фиалка. Она любит Гамлета, и он любит ее. К Офелии он обращает свои раздумья «Быть или не быть?», делясь с ней сокровенным. Эти двое счастливы или могли быть счастливы. Но Офелия становится игрушкой в борьбе за власть, которую ведет Гамлет. Она гибнет не в журчащем ручье среди лилий: лишняя в этой игре, и она устранена способом, принятым в политике, – ее убивают.

Гамлет в этом спектакле обладает волей, жестоко мстит за отца. Этот студент Виттенбергского университета – настоящий бурш. Поэзии в нем нет ни на гран, есть убийственное остроумие. Одна из самых запоминающихся сцен – у могилы. Гамлет появляется с флейтой (отдаленный привет от Гамлета–Высоцкого, которого сопровождал флейтист). Знакомый диалог с могильщиком, череп Йорика и воспоминания о нем. В жестком рациональном спектакле вдруг звучит щемящая нота: Гамлет надевает на флейту череп Йорика. Возникает лирический образ – это детство Гамлета, в котором была музыка, добрый веселый друг. Гамлет не был рожден для ненависти и мести. Но жизнь вошла в другое русло, и перед нами вполне узнаваемый и некоторым образом знакомый типаж, далеко не мыслитель, человек воли действия – и не всегда правого.