Ольга Галахова
Одна из частей спектакля решена средствами пластики.
Фото с официального сайта фестиваля «Золотая маска»
Молодой театр «Мастерская» из Санкт-Петербурга взялся за роман Александра Фадеева «Молодая гвардия». Режиссеры Максим Диденко и Дмитрий Егоров отнеслись к культовому произведению советской литературы как идеологическому тексту. Желание извлечь правду, освобожденную от советского пафоса, стало, судя по декларациям режиссеров, главной целью их работы.
Однако на деле спектакль поставлен, быть может, к счастью, не о замене одной пафосной неправды на другую якобы непафосную документальную правду. Ведь манипуляция документом также не есть гарант истины.
Спектакль идет почти пять часов и является своеобразным триптихом. Первая часть под названием «Миф», пластически сыгранная, есть скорее романтическая версия «Молодой гвардии», ее ставил Максим Диденко. Несмотря на вставки со Сталиным, орущим и воющим в микрофон в прологе, несмотря на караоке с исполнением песни «С чего начинается Родина», питерская молодежь всерьез размышляет о том, что есть героизм и насколько благодарны потомки. Какова цена человеческой жизни, молодой, еще и толком не узнавшей этой самой жизни? И какова цена режима, если власть использовала вчерашних школьников в столь страшной войне?
Вторая часть, названная Дмитрием Егоровым «Документ», снимает пафос, но уже отнюдь не документом, а чувством сопричастности к судьбам зверски убитых молодых людей. Егоров решился переписать Александра Фадеева, но с литературной точки зрения действует весьма наивным приемом компоновки собранных им материалов. Сначала идут эпизоды из жизни молодо-гвардейцев в школе с их простосердечными дневниками, затем – сцены подвига в подполье. История поделила их на героев и предателей. Тут и ужас пыток и казни, и не меньший ужас того, как доставали после освобождения тела молодых людей из шахт и хоронили с почестями. И опять же несправедливость власти, проявленная к убитым, одних из которых наградили посмертно званием героев СССР, а других без какого-либо рационального объяснения – нет.
В третьей части «Жизнь» режиссеры использовали видео, снятое в Краснодоне новейшего времени. На сцене казенная экскурсия с равнодушным экскурсоводом с южным «шо» и «хг», скучно комментирующая видео героических мест молодой гвардии на воюющей территории нынешней Украины. В этой части на видео мы видим и будущих участников спектакля, студийцев, нынешнюю молодую гвардию «Мастерской», выросшую на новой школьной программе по литературе. Некоторые из них практически ничего не знают про молодежь Краснодона времен Великой Отечественной. Стоило бы при опросе поинтересоваться, читали ли они, например, Бориса Пастернака, чтобы окончательно понять уровень знаний людей с высшим образованием. Тем более в спектакле есть и линия литературной борьбы Фадеева и Пастернака.
Режиссерская фокусировка постановки несколько сбита. Нет внятного спора художественно ангажированного вымысла с правдой голых фактов. Мало процитировать документ на экране – надо режиссерски и актерски выразить, обыграть это на сцене. Например, сыграть Любку, Ульяну Громову, какими они написаны у Фадеева, и дать образы, согласно собранным документам. Последнее требует большой и скрупулезной работы и с документом, и с драматургом.
Главным аргументом, объясняющим деконструкцию мифа, служит тот факт, что герои «Молодой гвардии» забыты. Прошло всего каких-нибудь 70 лет, и молодежь почти не знает ни романа, ни событий Великой Отечественной войны. Оставим в стороне незнание как истории собственной страны, так и Второй мировой. Да, миф не выдержал испытания временем, это трюизм. Так стоит ли ломиться в открытые двери и осуществлять деконструкцию? О каких иконах молодогвардейцев говорят режиссеры? У кого в каких углах висят эти образа?
И все-таки, несмотря на минусы из-за того, что у режиссеров как бы сбит прицел анализа, в программе «Маска плюс» этот спектакль заметно выделяется и масштабом задачи, и серьезностью намерений.
Максим Диденко сочинил выразительную пластическую партитуру, заменив пафос хором народа. Это паства подает свой голос, словно воскресли убиенные и оплакивают горе, обреченность на небытие. Лиц девушек не разглядеть под рыжей копной волос подобно древним плакальщицам, пусть и одетым в дешевые платьица в цветочек. Или то, как парни ровной линией двигаются по ширине сцены с лопатами в руках, что рождает чувство грозной стихии. Им выпало по судьбе рыть могилы, убивать и быть убитыми. Слышится и ветхозаветный хор с бесстрастно повторяемым заклинанием: «Кровь за кровь. Смерть за смерть».
Однако рядом с выразительными и мощными решениями соседствуют устаревшие клише. Современный театр не может так карикатурно изображать фашизм, прячась за форму со свастикой и марш под медные и барабан. Это белогвардейцы из фильма «Чапаев», только в другом историческом формате. Равно как и сцены, в которых полицаи стегают нагайками молодогвардейцев, а они картинно корчатся на полу в окровавленных рубахах – так и видишь, как реквизиторский цех старательно мажет белую ткань краской.
И во второй части немало выразительного, сильного театра Дмитрия Егорова. Словно нас погрузили в застенок, в котором свет – чудо мира, с трудом прорывающийся в подвалы, где будут умирать. Таз с водой освещают скупо перекрестные лучи по стандарту военного времени (художник по свету Дмитрий Албул). И тут же слышится голос Любы Шевцовой, которая прощается с мамой и папой, просит прощения.
Здесь возникает человеческий театр, здесь появляется дрожь, потому что лишают жизни тех, кто так хочет жить.
