Марина Гайкович
Кровать для Мачехи и Злыдни – любимая среда обитания.
Фото с официального сайта театра
Мировая премьера оперы Родиона Щедрина «Рождественская сказка» прошла на новогодних каникулах в Санкт-Петербурге. Новый опус композитор посвящает своим преданным интерпретаторам – Валерию Гергиеву и Мариинскому театру.
Либретто «Рождественской сказки» композитор написал сам – по произведениям чешской писательницы Божены Немцовой в переводе Николая Лескова, любимого писателя Щедрина, и русских народных сказок. Царица (к которой больше всего подходит определение «самодур») приказала отменить наступление Нового года до тех пор, пока ей не доставят корзину фиалок. Да не голландских (они-де неестественные!), а отечественных. Жадные до наживы Мачеха и ее дочка Злыдня отправляют нелюбимую Замарашку в лес – на верную погибель.
Щедрин, по его словам, мысленно обращался к «Щелкунчику» Чайковского: балет-феерия был написан по заказу Дирекции Императорских театров и исполнен накануне наступления 1893 года. Жанр «Рождественской сказки» Щедрин определил как опера-феерия. «Это была моя мечта, – говорит он, – сделать «Щелкунчика» на русском материале». Мечта осуществилась. Правда, вышла не столько феерия, сколько мистерия. История о чистой душе, которую спасают ангелы-месяцы. Весь второй акт, путешествие Замарашки по лесу в лютый мороз, судя по музыке, происходит уже не на земле. Нет в партитуре ни яростной злой вьюги, ни причудливых обитателей сказочного леса, никакой борьбы со стихией. Здесь словно застывает время, и девочка попадает в другое, уже неземное измерение – ее чуткий, хрустальный мир, того и гляди, разрушится от случайного прикосновения извне. Ощущение, что Щедрин писал именно в расчете на тембр Пелагеи Куренной, в верхнем регистре прозрачный, будто растворяющийся в небесах (отметим и очень точную интонацию певицы). В оркестре преобладают фантастические звучания в высоком регистре – здесь и колокольчик, и челеста, домра, синтетические электронные тембры и так далее, партитура буквально инкрустирована, как самый дорогой алмаз, и сверкает в бережных руках Валерия Гергиева.
Нежная песня менестреля-Апреля (Александр Михайлов) и его подарок-перстень выводят Замарашку из зачарованного сна. Наказан не будет никто – месяцы примиряют Царицу с реальностью, дарят прощение алчным Мачехе и Злыдне. Оперу венчает несколько скоропалительный (по сравнению с замедленным развертыванием предыдущего материала), но очень торжественный гимн любви.
Конечно, Щедрин дает повод и для иронии: под ярмарочную музыку, напоминающую о Стравинском, да и о самом Щедрине («Конек-Горбунок», «Озорные частушки») суетятся жители «всея Руси», волокут домой елки и катят огромные банки тресковой печени (последнее, конечно, – изобретение постановочной команды, не композитора). Дуэтом (и только дуэтом!) в квазиджазовой манере выступают Мачеха и Злыдня (Анна Кикнадзе и Лариса Юдина), хор охраны громко запевает строевую солдатскую «Соловей, соловей, пташечка», а придворные вслед за Царицей (Екатерина Сергеева) повторяют мелодию ее выступления. И лишь отворачиваясь, скороговоркой, могут произнести критическое: «Какой закон ждать нам от капризной бабы?.. А где тогда права человека, и вообще скажем мы в глаза Царице: «Вы чудовище…» Но лучше промолчим». А одному из месяцев Родион Константинович доверяет фразу «В этот год из-за санкций мы подзадержались», зал приветственно аплодирует.
Режиссер Алексей Степанюк, сценограф Александр Орлов и художник по костюмам Ирина Чередникова создают атмосферу рождественской сказки: насыщенный синий фон украшают луна и звезды, по полу клубится снег, Месяцы в плащах и остроконечных шляпах выезжают на огромных постаментах (закулисная табличка для рабочих сцены «Месяцы без команды сверху не двигать» моментально облетела весь Facebook). Но и следуют авторской иронии. Мама и дочка выступают исключительно на кроватях со встроенными телевизорами и прилагающимися ночными горшками, Царица выезжает на огромном троне, подчеркивающим ее «величество».
Щедрин мечтал быть на премьере вместе с Майей Михайловной, но судьба распорядилась иначе. Впервые зал не оглушили аплодисменты при появлении Плисецкой в ложе, ушла эта прекрасная традиция. Но осталась традиция сотрудничества Щедрина и Мариинского театра – пожелаем продолжения!
Санкт-Петербург–Москва
