Григорий Заславский
Островский 80-х в интерьерах модерна (художник – Мария Рыбасова). Фото с официального сайта Малого театра
Пока основная сцена Малого театра закрыта на реставрацию и реконструкцию, свои премьеры театр выпускает в Филиале, на Большой Ордынке. Вот и «Сердце не камень», одну из поздних пьес Островского, сыграли там. Ставил спектакль Владимир Драгунов, уже более 20 лет он – один из штатных режиссеров Малого, главную роль сыграл Василий Бочкарев – сегодня, пожалуй, один из лучших актеров русской сцены. Благодаря ему (в первую очередь – благодаря ему) два с половиной часа не проходят зря.
Не зная биографии Островского, по каким-то отдельным признакам не угадаешь, когда была написана та или другая пьеса. Ранние вдруг обнаруживают на сцене зрелую силу, а мотивы кажутся почерпнутыми из куда более поздней отечественной истории. Великий писатель умеет предугадывать судьбы страны! А поздние драмы Островского иной раз на сцене кажутся по-юношески наивными, простодушными.
Между тем «Сердце не камень» была написана в 1879-м, через год после «Последней жертвы» и «Бесприданницы». Давно идут «На всякого мудреца довольно простоты», «Лес», «Поздняя любовь», «Волки и овцы»…
Сюжет комедии меж тем очень прост, а главный герой, богатый купец Потап Потапыч Каркунов, как бы забыв об эмансипированных экземплярах наподобие Фрола Федулыча Прибыткова из «Последней жертвы», вновь возвращает нас к более ранним героям Островского – к купцам-самодурам, своей души погубителям…
Кстати, режиссер спектакля Владимир Драгунов шел к этой премьере более-менее последовательно. За 20 лет его службы в Малом он уже поставил и «Последнюю жертву», и «Дмитрия Самозванца и Василия Шуйского», пьесы разных лет, но обе написаны Островским раньше, чем «Сердце не камень». В «Последней жертве» Василий Бочкарев сыграл Прибыткова, чтобы в нынешней премьере примерить на себя роль Каркунова.
Коротко говоря, вычленять режиссуру в этом спектакле – неблагодарный труд. В таких случаях часто говорят, что режиссер растворился в актерах, хотя, думается, более точным было бы сказать, что режиссер доверяется актерам, хотя далеко не все это самое безграничное доверие оправдывают и справляются с этой нелегкой ношей. Поэтому когда на сцене Бочкарев и Владимир Дубровский, который играет Халымова, кума Каркунова, – понятно, о чем речь. Когда на сцене Глеб Подгородинский, в силу вдруг вступает уже не Островский, а скорей Достоевский. Ирина Жерякова играет Аполлинарию Панфиловну, как принято в пьесах Островского, сочно, а жена Каркунова Вера Филипповна – Лидия Милюзина – уже в совершенно иной, почти чеховской, сдержанной, акварельной манере… А Георгий Вавилов в роли странника Иннокентия, выйдя на сцену, вертит головою туда-сюда. Не знает, что делать на сцене… Режиссер не сказал.
Отчего так многозначительны слуги, когда выходят, чтобы снять чехлы со стульев? Отчего так таинственна, так загадочна музыка Григория Гоберника, точно сейчас появится не купец Каркунов, а Мефистофель? Он же не первый год работает в Малом и умеет, когда нужно, держаться в рамках «служебной необходимости», как того требует музыка в театре…
Когда на сцене Бочкарев, в спектакль возвращается жизнь, в его устах каждое слово наполняется смыслом и – вот именно – жизнью, чем, собственно, и отличается язык Островского. В первой сцене Каркунов выбирает себе покров на гроб (!): «Какой к лицу?» – и с ним на сцену влетает эксцентрическая, игровая стихия. Озорство, с которым он точно выглядывает из-за самого своего героя, точно на четверть шага позволяет отстоять от него. В диалогах его с Халымовым Островский оживает, уходят они – и разговоры, и вообще все – разом блекнет. Держит полную рюмку, но не выпивает ее разом, рюмка в его руке мгновенно превращается в предмет игры. Выпил – не целиком, ополовинил и на стол не ставит, растягивает удовольствие игры. У Бочкарева и куриная ножка в руке становится поводом к целому каскаду приемов. Веселый барин!
Наблюдая за его игрой, трудно не заметить, что в биографии актера Каркунов наследует Фоме Опискину: это правильно, в актерской жизни всё в дело.
А спустя несколько минут на сцене остаются Эраст, приказчик Каркунова (Василий Зотов), с Верой Филипповной. Все сразу становится каким-то ходульным, меж словами повисают ничем не заполненные пустоты, уже не говоря о том, что в голове не укладывается – как может приказчик сидеть при супруге хозяина? А когда во втором действии – в последнем акте пьесы – она появляется на сцене за рабочей конторкой, думаешь: ну зачем же художник по костюмам Оксана Ярмольник одевает героиню в платье с огромными пуфами? В таком работать неудобно, да и невозможно. От того времени сохранились фотографии, в том числе и женщин за работой, – в платье учитывали такие моменты. В Малом театре всегда ценилась материальная культура спектакля, уважение к эпохе возводилось в культ, а тут купюры, которыми расплачиваются герои, явно не XIX века.
Трудно удержаться и не рассказать о публике (Островский такую называл свежей!), которая почему-то игнорирует просьбу выключить телефоны, зато готова вступить в диалог с актером. Когда Бочкарев взревел, хватаясь за пистолет: «Убить мне ее?!» – из зала тут же раздалось: «Не надо!» Актер не проигнорировал эту реплику – грозно глянул в зал, но пистолет, как того требовала пьеса, отбросил. Зал откликнулся дружными аплодисментами.
