«Балтийский дом» открыл двери китайским постановкам

Если в прошлом году приезд театра из Пекина на «Балтийский дом» расценивался как событие для театрального Петербурга неординарное, то в этот раз явный китайский акцент фестивальной афиши — не только XXV «Балтийского дома», но и IX Александринского фестиваля — выглядит уже закономерностью. 

Все-таки реагировать на условия времени, на внешнюю политику страны в том числе, театру присуще по самой его природе.

Гостями Александринки стали ансамбль «Шаньси Хуацзин» (основан по инициативе Академии Искусств Шаньси), привезший хореографическую постановку «Жизнь в театре»; и тайваньский театр «Современная легенда», вернее, его основатель и ведущий актер Ву Хсинг-куо, который выступил с моноспектаклем «Король Лир», а также провел очень интересный мастер-класс по амплуа пекинской оперы. Укрепление российско-китайских отношений подтвердил «Балтийский дом», показавший два спектакля «Театра № 13» из Гуанчжоу: «Что скрывает ложь» в постановке худрука театра Ван Сяоди и «Воскресение» в постановке Леонида Алимова, артиста «Балтийского дома». Кстати, в дни фестиваля Алимов подписал с «Театром № 13» еще один контракт и в следующем сезоне выпустит там, скорее всего, что-то из золотого фонда советской драмы.

Спектакли из Поднебесной, сыгранные на александринской сцене, каждый по-своему обращены к теме театра. «Жизнь в театре» режиссера Синна Шимяо — хореографический «эпос» о становлении трех артистов пекинской оперы, учеников одного театрального Мастера, об их испытаниях, включая по-армейски суровую профессиональную школу. По постановочным приемам и сценографии спектакль граничит с шоу; китайская культура представлена в массово-опрощенном, сувенирном виде. Картиночные мизансцены, гирляндные цвета, выплывающий из глубины сцены китайский домик, исполненные задором юноши и девушки: здесь все должно радовать глаз. Отсутствие режиссерского высказывания в какой-то мере искупается высокой техникой артистов, которые то в прыжке взлетают в воздух, то удивляют растяжкой мышц, то бравируют искусством обращения с палкой.

Если у Синна Шимяо театр и закулисье возникают во многом как фон, на котором разворачиваются мелодраматические страсти (адюльтер-мщения-гонения), то тайваньский «Король Лир» тяготеет к «театру о театре» очень содержательно. Уже по названиям каждого из трех действий моноспектакля — «Пьеса», «Представление» и «Исполнитель», — видно, что Ву Хсинг-куо избегает линейного движения по тексту. Артист то играет «Короля Лира» в манере традиционного восточного театра, иронически гипертрофируя его особенности, то разоблачается, срывает бороду-облако и национальный костюм, выходя из роли. Ву Хсинг-куо раскладывает шекспировскую трагедию на амплуа пекинской оперы, трансформируясь то в грозного Лира, то в прелестницу Регану, то в слепого старика Глостера, то в «клоуна-шута-дурака». Обращаясь с пьесой как с материалом для демонстрации приемов традиционного театра и своего мастерства, он сопрягает шекспировский сюжет с комментарием по поводу сценического искусства. В результате — глубокий диалог современного артиста с традицией, а Востока и Западом; примечательно, что Ву Хсинг-куо начал работу над этим «Королем Лиром» по предложению Арианы Мнушкиной, которая сама соединяла Шекспира с восточным театром.

Какой-то иной полюс представил «Театр № 13», который называет себя Художественным центром разговорной драмы. Он порывает с национальной традицией, жертвуя музыкально-пластическим языком в угоду Слову и тяготея к психологическому театру. Уже по этой причине в родном Гуанчжоу, воспитанном на пекинской опере, коллектив выглядит экспериментатором и провокатором. «Что скрывает ложь» по жанру детектив и дознание: драматург Юй Жунцзюнь сочинил диалоги героя, обвиняемого в убийстве жены, со следователем, рассчитывая держать зрителя в напряжении до самого финала. Пьеса предполагает изощренное психологическое мастерство актеров, крутые, но мотивированные виражи внутренней жизни, а для российского зрителя все это не было очевидно. Странный эффект: китайские артисты вроде бы стремятся к жизнеподобию и даже бытовой правде, но играют так утрированно (изображают большие чувства чуть не рыча), что невольно думаешь о русской дорежиссерской эпохе.

В спектаклях из Поднебесной, показанных в октябре на двух питерских фестивалях, артист был явлен в разных ипостасях: от винтика в масштабной зрелищной постановке («Жизнь в театре») до сердцевины сценического мира («Король Лир»). Но все работы объединяет одно: они располагаются именно в координатах актерского мастерства, а не авторской режиссуры. С другой стороны, можно вспомнить Мейерхольда или Эйзенштейна, обогативших отечественную сцену приемами восточного театра, а с другой — найти на современном ландшафте спектакли, порывающие с драматическим актерским существованием. Скажем, «Землю» Максима Диденко, где спортивная оснащенность артистов — необходимая почва для создания образа. В общем, для развития театральных отношений с Востоком у нас есть все основания — и историческое прошлое, и современные устремления.