Григорий Заславский
Почти как снятие с креста. Фото с официального сайта театра
«Кому на Руси жить хорошо» – первая премьера «Гоголь-центра» в новом сезоне. Вчера сыграли уже и вторую – «Русские сказки», куда вошли и классическая «Репка» и не менее классические, но менее известные в России – из сборника «Русские заветные сказки», собранные все тем же Александром Афанасьевым, но изданные, как известно, за границей. А «Кому на Руси жить хорошо» – та самая поэма Некрасова, которую и сегодня проходят в школе и которая, несмотря на все ужасы русской жизни, описываемой в этой эпической поэме, не пострадала от цензуры. Впрочем, в программке автором пьесы (а также режиссером-постановщиком и сценографом) справедливо назван Кирилл Серебренников.
«В каком году – рассчитывай, / В какой земле – угадывай, / На столбовой дороженьке / Сошлись семь мужиков: / Семь временнообязанных, / Подтянутой губернии, / Уезда Терпигорева, / Пустопорожней волости, / Из смежных деревень: / Заплатова, Дыряева, / Разутова, Знобишина, / Горелова, Неелова – / Неурожайка тож, / Сошлися – и заспорили: / Кому живется весело,/ Вольготно на Руси? / Роман сказал: помещику, / Демьян сказал: чиновнику, / Лука сказал: попу. / Купчине толстопузому! – / Сказали братья Губины, / Иван и Митродор. / Старик Пахом потужился / И молвил, в землю глядючи: / Вельможному боярину, / Министру государеву. / А Пров сказал: царю...» – этими самыми словами из пролога эпической некрасовской поэмы начинается спектакль. Нет, неправильно. Спектакль начинается с рассматривания сцены, на которой – неудобные, тяжелые школьные стулья, с металлическими ножками и наклонной спинкой, из конца в конец сцены справа налево пролегла труба неведомого «газопровода» или теплотрассы, так часто даже и в Москве вылезающей на поверхность. Над стеной, которая попозже распахнет всю глубину сцены, а пока – обозначающей позади трубы очередную преграду, сверкает закрученная кольцами колючая проволока. В одном месте, правда, прямо на трубе разложили ковер. Но в общем, думаешь, хорошо обустроено пространство для разговора о том, кому на Руси жить хорошо. Сюда-то и приходят мужики из разных деревень, все – узнаваемые типы. Живописный старик Пахом (Тимофей Ребенков) никак не может определиться, мечется мыслями от боярина к министру и обратно… Когда после вопроса «про кому» повисает пауза, по залу пробегает легкий смешок: глядя на этих мужиков, ясно, что они будут сейчас путаться в ответах, поскольку про самих себя в этом отношении им сказать нечего. Из них – точно никому. Все – «по Некрасову».
Новый спектакль Кирилла Серебренникова обладает очень редким качеством сегодняшнего театра – в нем нет никакой суеты. Никак не отразились в нем разные переживания Кирилла Серебренникова последних непростых месяцев – по поводу отсутствующего директора, разных других сложностей. Можно было предположить, что в ответ он, желая продлить жизнь театра, сделает что-то дистиллированное, «тихое» или, наоборот, – выдаст что-то такое скандальное (Некрасов как раз дает для этого основания!), что позволит громко хлопнуть дверью. В спектакле нет ни того, ни другого. В нем – не расчетливое, а очень естественное сочетание ужаса русской жизни, рассказанного Некрасовым, и красоты русской народной интонации – музыки, мелодики... Страданий и смеха, эти самые страдания изживающего, позволяющего все-таки не лезть в петлю, а жить и жить... Кто вчитался в поэму, наверное, заметил, как Некрасов, чувствовавший и хорошо подражавший мелодике народной песни, от натурализма и физиологического очерка с годами двигался в сторону еще не объявленного символизма. В лирике позднего Некрасова это движение очень заметно. А «Кому на Руси жить хорошо» – это самое последнее, что он успел написать, последние строчки написаны за несколько дней до смерти.
«Кому на Руси жить хорошо» – большой трехактный спектакль, кончается около 11.00, но смотрится легко… Ну, насколько можно говорить о легкости, когда речь идет – почти без исключения – о вещах безрадостных, страшных, трагических. Серебренников, можно сказать, возвращает на сцену чистую, подлинную трагедию, никакими иронией, самоиронией или оговорками не облегченную. В третьей части – «Пир на весь мир» – тяжесть трагедии принимает и несет Евгения Добровольская, которой режиссер отдает роль крестьянки Матрены Корчагиной. Страшен сам рассказ этой полуженщины-полумальчика в бесполых лыжных штанах, страшен – до гробовой тишины в зале, до замирания, но выдающаяся (в этой сцене в том сомнений нет) драматическая и даже трагическая актриса не оставлена наедине с публикой. Ее рассказ одновременно находится в диалоге с тоскливой, протяжной песней Марины Поезжаевой. В этой сцене вообще очень много всего придумано, много всего – но ничего лишнего. Когда Матрена только начинает рассказ, налаживают камеру, и ее лицо мы видим крупным планом на экране, и первоначальная почти дурацкая радость «дающей интервью» крестьянки не сразу позволяет осознать ужас ее истории. За нею – стол и буханки хлеба, которые она делит меж мужиков – совершенно религиозная и мистическая сцена причащения ее нечеловеческим страданиям, ее и – Его.
В «Кому на Руси…» Серебренников снова работает с композитором Ильей Демуцким, который написал музыку к «(М) ученику», а недавно – к балету «Герой нашего времени», здесь Демуцкий – автор снова балетной музыки для второго акта «Пьяная ночь», над которым с Серебренниковым работал режиссер-хореограф Антон Адасинский, у которого пьяный хоровод мгновенно преображается в страшный канкан, а хоровод представляет собой такой же экстремальный и страшный балет. Еще – о музыкальной стороне спектакля: Серебренников пробует разные ключи, и, надо сказать, трехстопный ямб поэмы хорошо звучит, и когда его «проверяют» русским роком, где гитарные струны пробуют на разрыв, и когда он звучит как рэп, и джазовые созвучия некрасовскому стиху – тоже в масть.
В спектакле много разного, балаганного, калейдоскопного, как балаганной интонацией и пестротой разговоров Некрасов до поры до времени драпирует, скрывает безысходность здешней «роад-муви», принципиальную бессчастность крестьянской, а по смыслу – любой другой жизни «на Руси». Потому что никто в городе или где-то там наверху не может считать себя счастливым, если это счастье построено на таких трагических «костях». «Кому на Руси…» – очень красивый спектакль, где, когда мужики под рефрен женского хора «Смерти нет…» уходят в потоки воды, подсвеченной театральным светом, неизбежно вспоминаешь «водную» серию Билла Виолы. А выход «пьяных» в публику перед началом второй части, как и перед началом третьей – выход двух «мужиков» в зал с ведром водки и просьбой к зрителям рассказать о своем счастье, следуя режиссерскому замыслу, – разнообразит действие, но не расслабляет.
