"Богема" на вкус

Четверка обитателей мансарды. Фото Brescia/ Amisano © Teatro alla Scala

Благодаря проведению всемирной выставки ЭКСПО в Италии, которая спустя 99 лет проходит в Милане, легендарный театр Ла Скала впервые в своей истории не ушел на летние каникулы. Не исключено, что это – решение амбициозного интенданта театра Александра Перейры, знающего толк в стратегически правильном позиционировании вверенного ему «предприятия». ЭКСПО-сезон в Ла Скала, включающий оперные и балетные спектакли, симфоническую и камерную программы, открылся в мае и завершится в октябре.

В фестивале симфонических оркестров мира приняли участие Бостонский симфонический с Андрисом Нелсонсом, Кливлендский – с Францем Вельзер-Мёст, оркестр Академии Санта-Чечилия с Антонио Паппано, оркестр Петербургской филармонии с Юрием Темиркановым, Венский филармонический с Марисом Янсонсом, Будапештский фестивальный оркестр с Айваном Фишером, Берлинский филармонический с Саймоном Рэттлом, Concentus Musicus Wien с Николаусом Арнонкуром, Израильский филармонический с Зубином Метой, филармонический оркестр Ла Скала с Джоном Элиотом Гардинером. Финальный концерт пройдет 27 октября при участии Чечилии Бартоли и барочного оркестра под управлением Диего Фазолиса, его посвятят музыке «рыжего священника» Антонио Вивальди. Составы солистов в оперной афише ЭКСПО-сезона – ослепительно звездные, а репертуар – беспроигрышный. Наряду с популярными операми-хитами, среди которых «Турандот» и «Тоска» Пуччини, «Сельская честь» Масканьи и «Паяцы» Леонкавалло, «Лючия ди Ламмермур» и «Любовный напиток» Доницетти, «Кармен» Бизе, «Севильский цирюльник» Россини, «Фальстаф» Верди, в программу вошли и оперные редкости вроде «Отелло» Россини и «Воццека» Берга. Специально для этого сезона была написана и опера с формулой кислорода в названии – «CO2» композитора Джорджо Баттистелли, спектакль поставил режиссер Роберт Карсен.

Особым проектом этого уникального сезона стало участие музыкантов венесуэльской «Системы» под руководством дирижера Густаво Дудамеля – симфонический оркестр и хор Симона Боливара, представили в Милане свою собственную программу. Они же приняли участие в исполнении оперы Пуччини «Богема», создав колоритную и жизненную атмосферу спектакля. Франко Дзефирелли поставил «Богему» для Ла Скала еще в 1963 году. Как многие спектакли легендарного режиссера, обладающие долгоиграющим запалом прочности, за 50 лет «Богема» не только не покрылась нафталином, но и стала эталоном того реалистического стиля, который прогрессивная критика обычно клеймит за профанацию символических смыслов, заложенных в партитуре. Уже первое действие «Богемы», происходящее на мансарде в Латинском квартале Парижа, поражает изобилием деталей, буквально как в музее, воссоздающих до мелочей быт времени, описанного Анри Мюрже в «Сценах из жизни богемы», положенного в основу оперы. Степень дзефиреллиевского реализма такова, что из зрительского зала отчетливо просматривается дырка на носке у философа Колена. Но отличие сотни подражательской апологетики от оригинала и заключается в том, что это «музейное» пространство, куда зрители переносятся, как в машине времени, населяют живые артисты, ведущие игру по правилам стиля. Азарт и зашкаливающие гормоны четырех друзей – поэта Родольфо, художника Марселя, музыканта Шонара и философа Колена характеризовали исполнительский стиль тенора Витторио Григоло, баритонов Массимо Кавалетти и Маттиа Оливьери и баса Карло Коломбара. Густаво Дудамель не сдерживал оркестрового темперамента в первой картине, буквально выплескивая на холст сцены яркие симфонические краски. Он строил свою драматургию на контрастах, сочно выделяя массовые сцены и уводя в приглушенно пастельно-акварельные тона интимные дуэты. По большому счету все, что происходило на сцене, больше всего напоминало кино, где каждый певец-актер создавал свои «рисунки ролей», органично существуя в заданной системе координат. Парадоксально, но и голоса певцов идеально отвечали требованиям образов с их индивидуальными психофизиологическими темпоритмами. Так, невероятно хорош и непосредственен получился отнюдь не вторым планом живчик Шонар у Маттиа Оливьери, особенно в тот момент, когда ему надо было изобразить слезы в финальной картине с Мими, умирающей от чахотки. Массимо Кавалетти представил брутального художника, дав понять неслучайность влюбленности в него кабаретной звезды – певички Мюзетты в блистательном исполнении молодой сопрано, афроамериканки Энджел Блю. Энджел внесла терпкую экзотическую краску своей сногсшибательной харизмой. Прошедшая до занятий оперой искушение эстрадой, она обольстительно вырисовывала свой дерзкий, но нежный облик, напоминая своим чувственным тембром своих великих предшественниц – Барбару Хендрикс и Джесси Норман. У Марии Агресты, которая в последние годы занимает лидирующую позицию среди своих коллег, выступая на лучших площадках мира, получилась очень мягкая, кроткая, «пианная» вышивальщица Мими, любовь которой не сумела одержать победу над смертью. Момент ее ухода из жизни Густаво Дудамель выстроил исключительно точно, следуя ремаркам композитора, заставив многих слушателей облиться слезами. Героем вечера оставался гиперактивный тенор Витторио Григоло, озаряя зал своим насыщенным, полетным, павароттиевским, безгранично лирическим тенором. На поклонах он встал на колени на этой священной сцене. Если учесть, что темой ЭКСПО-2015 являлось «Искусство еды» с лозунгом «Питание для планеты. Энергия для жизни», «Богема» идеально сыграла роль пищи духовной, насытив публику своей животворной оперной энергией.

Милан–Санкт-Петербург